|
Тут каждый испугался бы, если он не психопат. И Фрайгейт стал расспрашивать Блессид о ее достижениях. Она сказала, что на Земле не очень то много прыгала, но здесь, живя в стране под названием Вендиша, не раз показывала результат двадцать два фута. – Откуда ты можешь это знать? У нас на «Рексе» были точный измерительные приборы, но в большинстве других мест их нет. – Фут мы определяли на глаз, – сказала Блессид. – И, по моему, довольно точно. Я знаю, что могу это сделать, вот и все! Господь перенесет меня на крыльях моей веры, и я перелечу через бездну, словно его легкая газель! – Перелетишь и не допрыгнешь, и расколешь себе череп о тот край, – сказал Фрайгейт. – Может, отмерим нужное расстояние? – предложил Нур. – Вы бы потренировались, а мы бы посмотрели, кто лучше. – На камне то? Для этого нужна яма с песком! Грумз предложила перекинуть на ту сторону фонарь, чтобы измерить дистанцию. Фрайгейт привязал фонарь к веревке и метнул – тот упал недалеко от края, откатился и остановился в нескольких дюймах от провала, светя им через черную бездну. Фрайгейт забрал фонарь обратно и снова бросил – на этот раз он, потравив веревку, удержал фонарь в вертикальном положении, и свет дошел до них под прямым углом. – Ладно, значит, в принципе это возможно, – сказал Фрайгейт. – Но я забираю фонарь. Никто не сможет прыгнуть, не выспавшись как следует. Я, во всяком случае, слишком устал, чтобы состязаться. – Давайте отметим фонарями дорожку для разбега, – сказала Блессид. – Я хочу посмотреть, как это будет выглядеть. Дорожку отметили, и Фрайгейт с Грумз вычислили, откуда начинать разбег. Толчковой чертой служил фонарь в нескольких дюймах от края. – Попытка будет первой и единственной, – сказал Фрайгейт. – Сначала нам действительно придется разогреться. Тут так холодно… С другой стороны, воздух тут разрежен, а значит, и сопротивление меньше. Может, это и помогло тому черному спортсмену – как же его звали? Вот она, слава – показать фантастический результат двадцать семь футов четыре с половиной дюйма на олимпиаде в Мехико. Но мы то не успели акклиматизироваться на высокогорье. И не тренировались, само собой. Бёртон ничего не говорил Тай Пену, давая китайцу шанс вызваться самому. Тай Пен, внимательно наблюдавший за всей процедурой, внезапно сказал: –Я тоже великий прыгун! И хотя я упражнялся прискорбно мало, но –не позволю женщине оказаться храбрее меня! Первым прыгну я. Его зеленые глаза сверкали в луче фонаря. Бёртон спросил его, насколько далеко он прыгает. – Дальше, чем здесь! – сказал Тай Пен. Фрайгейт бросал клочки бумаги в воздух, чтобы определить силу ветра. Он сказал Бёртону: – Дует слева, так что нас слегка снесет вправо. Но гора загораживает ему дорогу. Скорость его – миль шесть или семь в час. – Спасибо, – сказал Бёртон, продолжая смотреть на китайца. Тай Пен – хороший атлет, но не такой хороший, как сам утверждает. Таких просто не бывает. Впрочем, китаец сам вызвался рискнуть своей жизнью – никто его не заставлял. – Ну вот что! – громко сказал Фрайгейт. – Я в самом деле наиболее опытный прыгун, так что прыгать следует мне – и я прыгну! . – Ты преодолел свой страх? – Черта с два! Просто у меня не хватает духу позволить прыгнуть кому то другому. Вы все сочтете, что я трус, а если даже нет, я сам буду так считать. Я действовал нерационально и нелогично, – сказал он Нуру. – Я недостоин тебя. Нур невесело улыбнулся своему ученику: – Не меня ты .недостоин, а себя. Но тут надо учесть многое… а прыгать действительно должен ты. – Маленький мавр подошел к Джо и задрал голову, не достающую до огромного хобота титантропа. |
