|
Бёртон закурил сигарету. Вопросы теснились у него в горле. Который выплюнуть первым? Но прежде чем приступать к допросу, надо было сделать еще кое что. Бёртон держал Логу под прицелом, а другие тем временем привели свои кресла – Фрайгейт вернулся еще раз за креслом Бёртона. Их расставили около диска так, чтобы не видеть тела Грумз. После этого Логе разрешили поднять свое кресло на установленную высоту. Все расселись полукругом лицом к этику. – Думаю, нам всем не помешает выпить, – сказал Бёртон. Лога подсказал им, что нужно набрать на Граале, чтобы получить требуемое. Сам он заказал светлое вино, которое остальные ни разу не обнаруживали в своих Граалях. Бёртон повторил заказ Логи и попробовал вино. Оно не шло в сравнение ни с чем, что он пил раньше, отличаясь тонким, но пряным букетом. Его вкус почему то вызвал в уме картину темно зеленых вод в час отлива и огромных белых птиц с багровыми клювами, кружащих над ними. Бёртон держал на коленях оружие Логи, и первый его вопрос был о том, как оно действует Лога показал ему предохранитель и спуск, о назначении которых Бёртон и сам догадывался. – Ну а теперь, – сказал он, – начнем с самого начала. Не знаю, правда, что считать началом. – Извините, что прерываю вас, – сказал мавр, – но кое что надо выяснить сразу. Ах К'ак… Лога… ведь у тебя есть в башне личная воскресительная камера, верно? – Да. – Этик помедлил. – Она не только моя. Трингу тоже пользовался ею. Он был моим лучшим другом: мы вместе росли в Мире Садов. Он был единственный, кому я мог доверять. – Не Стерн ли это, который пытался убить Фаербрасса перед тем, как «Парсеваль» снялся с башни? – Да, это он. Как вам известно, ему это не удалось. Поэтому, когда я понял, что Фаербрасс попадет в башню раньше меня… и Сигген тоже… мне пришлось убить их обоих. Сигген не сказала Фаербрассу, кто я такой. Она поверила в то, что я будто бы отказываюсь от своих планов и отдаюсь на милость Совета – но для этого надо попасть в башню и воскресить Совет Она никогда бы не согласилась, если бы я не солгал, не сказал ей, что заблокировал связь с компьютером и что только я могу снять запрет. Она обещала не говорить обо мне Фаербрассу, пока мы не окажемся в башне. Но при этом готовилась вместе с Фаербрассом опередить меня. Чтобы проверить, правду ли я говорю. Помимо всего прочего, я боялся, что в вертолете по пути в башню она передумает и выдаст меня Фаербрассу. И я… взорвал бомбу, которую на всякий случай заложил в вертолет. – Кто такая Сигген? – спросила Алиса. – Моя жена. Она выдавала себя за Аню Обренову, русскую летчицу. – О, – сказала Алиса. По щекам Логи потекли слезы. – Ясно, что твои товарищи обнаружили твой личный воскреситель и отключили его. Иначе ты бы совершил самоубийство и таким путем перенесся в башню. Сейчас он действует? – Да. У меня их, собственно, было два – но оба нашли и отключили. – Значит, если бы мы сейчас убили тебя, ты ушел бы от нас, – сказал Бёртон. – Почему же ты не позволил нам этого сделать? Или сам не убил себя? – Потому что, как я уже сказал, вы мне можете понадобиться. Потому что меня тошнит от насилия. Потому что я перед вами в долгу. – Лога помолчал. – Общий воскреситель я заблокировал уже давно. Он мог включиться только по моему сигналу – и этот же сигнал должен был одновременно убить всех в башне, в подземельях и в районе всего моря. Но у нас с Трингу были свои линии. Одна камера помещалась у подножия башни. Шармун, женщина, замещавшая Моната и Танабура в их отсутствие, сказала мне, что обе камеры обнаружены. Сказала, чтобы я не трудился совершать самоубийство в надежде воскреснуть в башне и продолжить свои злодеяния. Я – и злодеяния! – Что то мы запутались, – сказал Бёртон. |
