|
Но это как то нелогично – ведь ватаны были получены чисто случайно, и многие биллионы умерли, так и не обретя ни самосознания, ни бессмертия. И еще многие биллионы, если не триллионы, умрут и погибнут навеки, прежде чем мы, этики, доставим им ватаны. Так что, похоже, Созидающему Началу нет дела до нашего самосознания и бессмертия. И остается самим смертным, где бы они ни жили, исполнить то, что примитивные религии считали прерогативой Творца. Глава 50 Бёртон испытал сильное потрясение – хотя, возможно, и не такое, как все другие, исключая Фрайгейта. Бёртон всегда живо интересовался религией Он изучил много вероисповеданий, особенно восточных. Он перешел в католичество не только потому, что эта религия его увлекала, но и чтобы угодить своей жене Изабел. Он был посвящен в тайны мусульманского суфизма, заслужил красную нить брамина, бывал сикхом и парси и чуть было не стал мормоном, обманув бдительность Бригема Янга. Однако, ведя себя, как истинно верующий, а иной раз на удивление глубоко входя в эту роль, он каждый раз оставлял за собой лазейку, оставаясь еретиком в душе. Еще в ранней юности он отказался принять заветы англиканской церкви, приведя этим в ярость своих родителей – но никакие громы, молнии и трепки, задаваемые ему отцом, не наставили его на путь истинный. Все это лишь научило Бёртона держать свои мнения и вопросы при себе, пока он не повзрослел настолько, что отец больше не смел задеть его ни словом, ни кулаком. Несмотря на это, ортодоксальное понятие о душе и о Дающем ее вошло в плоть и кровь Бёртона. Он не верил в эту догму, но не мог представить себе никакой другой и ни о чем другом не слышал до недавнего времени. Бёртон, как не раз говорил ему Фрайгейт, доводя его до белого каления, обладал широким, но не глубоким умом. Однако логическое рассуждение о том, что есть душа, услышанное им когда то вместе с Фрайгейтом, произвело на Бёртона глубокое впечатление и убедило его. Рассказ же Логи явился для него шоком. Но не первым и не единственным из тех, что затрагивали самые глубины его разума. Поэтому Бёртон, наряду с Фрайгейтом, выдержал это испытание лучше других. – Именно народ Моната, – продолжал Лога, – явился на Землю и установил там ватанные генераторы. Было это около ста тысяч лет до новой эры. – А те, что жили раньше? – простонал Фрайгейт – Неужто им нет спасенья и они ушли навсегда? – Как ни горько думать об этом. Мы ничем не можем им помочь, так не будем заниматься самоистязанием. Пропащее дело, как говорят у вас в Америке. Это, может, и жестоко, но только такую позицию следует принять, чтобы не истязать себя понапрасну. Лучше спасти хоть кого то, чем никого вообще. Ватанные генераторы погребли глубоко, в слоях, чья температура способна расплавить никель железо Там же установили и ватаноуловители. – Уловители? – переспросила Афра Бен. – Да. Такой есть и в башне. Вы ведь видели его по пути сюда? – Видели, – сказал Бёртон. – С ним связана одна серьезная, жизненно важная проблема, к которой я скоро перейду. С того времени ватаны начали совмещаться с человеческими зиготами. Когда эмбрион или человек любого возраста умирал, его ватан улавливался подземной автоматикой – Значит, то, что проповедует Церковь Второго Шанса, не совсем верно? – спросил Бёртон. – Не совсем. Это я приходил к Жаку Жийо, будущему Ла Виро, и рассказал ему то, что ему, с моей точки зрения, следовало знать. Я открыл ему лишь половину правды, а кое о чем солгал. Это было оправданно, поскольку вы, жители долины, были еще не готовы воспринять всю правду. – Ну, это спорно, – сказал Бёртон. – Да. А что бесспорно? Однако я сказал Жийо, что спасение ватана зависит от достижения им определенного этического уровня. Это не было ложью. Предки Моната прилетели с планеты, чье солнце не называется ни тау Кита, ни Арктур. |
