|
Его темные глаза яростно блеснули. – И они сделают большую ошибку, решив досаждать тебе. А теперь скажи, ты согласна поехать со мной в театр? Разумеется, в компании с твоими тетей и дядей. – Ты уже спрашивал дядю Райдера. Верно? – Да, мужчина должен знать, что налито в его тарелку, прежде чем поднести ложку ко рту. – Что за ужасная метафора! – хихикнула Розалинда. – Какая пьеса идет сегодня? – «Гамлет». В главной роли Чарлз Кин. Сын Эдмунда Кина. Он не так знаменит, как его отец, и несколько лет практиковал свое ремесло в Шотландии, но теперь вернулся в Лондон и играет в «Друри Лейн». Ты любишь Шекспира? – О да. Однако я всегда считала, что какая то женщина нанесла ему сердечную рану, и именно по этому его Катарину постигла такая ужасная участь. Своего рода месть автора. Можешь ли ты представить женщину, которая склоняется перед мужем и обещает исполнить любое его желание? Николас от неожиданности задохнулся. – Ну… возможно… – пробормотал он. Она прижала палец к его губам: – Нет, я не позволю тебе попасть в ловушку. Ты мужчина. Тетя Софи утверждает, что если женщина коварна и изобретательна, значит, может легко манипулировать мужчиной. Она погладила его по руке: – Нет, не переживай. Итак, когда ты хочешь всем рассказать? Возможно, завтра? Воскресенье – самый лучший день, чтобы объявить о нашей помолвке. Когда назначить день свадьбы? – Дай мне подумать, – протянул он, не сводя с нее глаз. – А как насчет «Правил Пейла»? Раньше он страстно хотел разгадать тайну книги, но теперь, как ни странно, не спешил. Теперь у него есть время и ключ, а именно – она, Розалинда. – Передай Грейсону, что мы продолжим чтение завтра утром. – И попрошу его пригласить в театр какую нибудь молодую леди, – добавила она. – Он имеет большой успех у дам. Они считают его ужасно романтичным. Глава 12 Мисс Лорелея Килборн, старшая из пяти дочерей виконта Рейми, родившаяся и воспитывавшаяся в Нортам берленде и прибывшая в Лондон на свой первый сезон, до этого вечера имела возможность боготворить Грейсона Шербрука только издали. Розалинда несколько раз встречалась с ней и даже умудрялась без смеха и неуместного фырканья выслушивать восторженные дифирамбы в адрес Грейсона, его великолепного сложения, его прекрасных голубых глаз, его чарующей улыбки и блестящих, талантливых книг. Поэтому, когда Грейсон пожал плечами и заявил, что не знает, кого можно пригласить в театр, не предупредив заранее, Розалинда упомянула леди Лорелею Килборн. Грейсон недоуменно уставился на нее, явно не в силах вспомнить, о ком идет речь. Розалинда не выдержала и ущипнула его: – Ты такой бесчувственный олух! Тебя же знакомили с ней! И вы даже танцевали вальс! Кроме того, она обожает тебя и восхищается так открыто, что меня подташнивает от того количества патоки, которое начинает литься при одном упоминании твоего имени. Даже если вечер у нее занят, уверена, ради тебя она сумеет освободиться. – Хм, – задумчиво протянул Грейсон. – Лорелея – прелестное имя. Необычное. Странно, что я не могу ее припомнить. Хотелось бы спросить ее родителей, почему они выбрали для нее именно это имя. Возможно, читали о сиренах, возможно… – Ад и проклятие, Грейсон! Времени почти не осталось. Немедленно поезжай на Кимберли сквер и спроси ее. Именно там она и живет. Дом двадцать три. – Это такая маленькая девчонка? Все время смущается и краснеет? С роскошными волосами цвета соболя? Соболя?! Вот и верь после этого писателям! – Самые что ни на есть соболиные. Смущается, говоришь? Только не в моем присутствии. Ни разу не покраснела. Смирись с тем, что ты ее герой, и поезжай с Богом. |
