|
В безопасности, в убежище, где нет темных сил. Ступить за границу означает насилие, жестокость и смерть. Грейсон кивнул: – Но Пейл Саримунда вовсе не цивилизованное место. Тайберы пытаются поймать красного лазиса, драконы убивают всех неугодных им животных. А чародеи горы Оливан находятся в пределах Пейла, сохраняя определенное равновесие. Но и там безопасности нет. Только насилие и волшебство. Все это очень странно. – Возможно, вы правы, – вздохнул Николас, – и Пейл – всего лишь метафора, прообраз земли, где царит хаос и люди самозабвенно убивают друг друга. Некоторое время оба молчали. Николас положил руку на плечо Грейсона: – Поверьте, если Ричард и Ланселот отважатся на новое преступление, обоим не жить. Они знают это и верят мне. – Я постараюсь добраться до них первым, – абсолютно бесстрастно пообещал Грейсон. Николас кивнул и оставил Грейсона любоваться скипетром. Но слова собеседника были настолько поразительны, что он не мог опомниться. Он наивен? Грейсон сильно ошибается. Ему не раз приходилось сталкиваться со злодеями различного сорта. Перед глазами вдруг возникло лицо Ричарда, потемневшее от злобы, нерастраченной ярости, искаженное болью от ударов. Было в его глазах нечто еще… решимость? Обещание мести? Возмездия? А Ланселот… Николас был уверен, что с тех пор как увидел в городском доме Вейлов смазливого дворецкого, пристрастия Ланселота стали вполне ясны. Выругавшись, он окликнул мальчишку, державшего поводья Клайда. При виде хозяина Клайд тихо заржал и ткнулся мордой в плечо мальчика, отчего тот расплылся в улыбке и сообщил, что этот хитрый парень успел съесть весь оставленный хозяином сахар. Бросив ему монетку, Николас вскочил в седло и направился на Флит стрит, в контору поверенного. Движение было оживленным, и когда он резко свернул, чтобы избежать повозки, груженной пивными бочонками, мимо уха что то прожужжало. Щеку обожгло горячим воздухом. Черт, да ведь Грейсон прав! В него только что стреляли! Глава 24 – Повторяю, я не убийца! Не стрелял в тебя и никого не нанимал! – завопил Ричард, но тут же, успокоившись, надменно уставился на брата: – Уж поверь, желай я твоей смерти, прикончил бы собственными руками. Николас, сам не зная почему, был уверен, что Ричард не лжет. На этот раз не лжет. И это очень его тревожило. У него и без того полно неприятностей, новые ему ни к чему. – Где Ланселот? – Что? Теперь ты намекаешь, что это он стрелял? Не может быть! Он уехал рано утром навестить друга, который живет около Фолкстоуна. А вот это может быть наглой ложью! – Дай мне адрес этого друга. Ричард молча черкнул на бумаге несколько слов и презрительно скривил губы: – Мне кажется, что у тебя врагов куда больше, чем следует иметь обычному человеку. Сколько ты пробыл в Англии? Всего два месяца? – Примерно так, – согласился Николас, переписывая адрес в маленькую записную книжку. – Кстати, сегодня я не видел вашего смазливого дворецкого. – Он еще и камердинер Ланса, – пожал плечами Ричард. – И кажется, уехал вместе с ним. За дверью послышалось шуршание шелка. – Что ты здесь делаешь? – взвизгнула Миранда. – Оставь его в покое, ничтожный варвар! Николас обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как она, размахивая кулаками, вбегает в комнату. О, он узнал этот голос и глаза, недобрые и неумолимые, так пугавшие его в детстве. Но он уже давно не пятилетний мальчик. За Мирандой следовал дородный джентльмен, всего дюйма на два выше ее. Николас встречал его в «Уайтс» за игорным столом. Наверное, это и есть Альфред Лемминг, любовник его дорогой мачехи. Подождав, пока она подойдет ближе, Николас мягко заметил: – Я думал, что ничтожество – это моя дражайшая нареченная. |
