|
– Она еще большее ничтожество, чем вы, сэр. По крайней мере твои предки всем известны! В отличие от нее! И что ты здесь делаешь? Попробуй только дотронуться до моего сына! – Кто то пытался убить его, – сообщил Ричард. – Пуля пролетела мимо виска. Жаль, что ничего не вышло. Я говорил, что не имею к этому никакого отношения. В этом время мы с друзьями были в клубе. Так он стал допрашивать меня насчет Ланса. – Едва не застрелили? – разочарованно повторила леди Маунтджой, оглядывая пасынка с головы до ног. – Так ты и есть Николас Вейл? Ты еще больше похож на старого графа, чем твой отец, а те двое были словно две капли воды. – Полагаю, то же самое можно сказать о Ричарде, – заметил Николас. – Скорее всего. Я предупредила ту дерзкую девчонку, на которой ты пожелал жениться, что безумие деда, по всей вероятности, передалось тебе, но все мои слова пропали втуне. У этой дурочки нет ни капли мозгов, где уж ей понять столь сложные вещи! Миранда перевела взгляд на Ричарда и нахмурилась. Сегодня утром эти двое даже одеты одинаково, и всем с первого взгляда ясно, что они братья. Не то, что ее драгоценный Ланселот. Ни капли сходства со старшими братьями и отцом! – Скажите, мэм, где мой третий брат Обри? – Так ты и его считаешь убийцей? Ну, так вот: Обри нет в Лондоне. Леди Маунтджой вздохнула. – Он в Оксфорде. Обри у нас книжный червь. С ранних лет обожал учиться. – Обри понятия не имеет, с какого конца стреляет пистолет, так что оставь его в покое, – поддержал Ричард. Миранда представила густую пламенно рыжую гриву волос на голове будущего ученого… волос, почти такого же цвета, как у маленькой потаскушки, которая действительно возвысится над ней, если выйдет за Николаса. Какая тошнотворная перспектива! А Обри… до чего же неприятно, что он сутулится и уже носит очки, потому что не было такой книжки в оксфордских библиотеках, которую не прочитал бы младший сын. Ах, как она молила Обри позволить Ричарду отвести его в боксерский салон. Как просила следить за осанкой: выпрямить спину, вскинуть подбородок, держаться гордо и с достоинством – возможно, с некоторым высокомерием. Разве способен мужчина постоять за себя, если плечи согнуты словно лук! А ее муж совершенно не помогал в воспитании сына, разве что давал оплеуху, когда тот чересчур умничал или цитировал древнегреческих философов. Но не станет же она откровенничать с незваным гостем?! А вот Ланселот… что же, по крайней мере, он хорошо стреляет, увлекается охотой и верховой ездой. Правда, на лице почти нет растительности, но улыбка, совсем как у Ричарда, так и сочится ядом. Правда, теперь посреди гостиной возвышается Николас, стройный, мускулистый, закаленный, как две капли воды похожий на ее Ричарда. Но в темных глазах графа светится нечто еще. И это нечто говорит об опыте, поразительных приключениях и… и… и что там еще? Боль, глубокая и темная? Нет, она не станет думать о жизни пасынка после кончины старого графа. Она так долго ничего о нем не знала, что посчитала мертвым, и в душе радовалась и едва не лопалась от гордости при мысли о том, что ее дорогой Ричард получит титул. Но оказалось, что Николас не умер. Вот он, живой и невредимый, готовый убить ее мальчиков. – Тебе следовало подохнуть еще в детстве, – прошипела Миранда. – Почему же ты жив? Но тут она почувствовала недоуменный взгляд Ричарда и поспешно закрыла рот. – Я твердый орешек, мадам, хотя… Он окинул ее ироническим взглядом. – Хотя, возможно, не так тверд, как вы. – Послушай, ты! – рявкнул Ричард, шагнув вперед. – Нет, дорогой, – всполошилась Миранда, встав перед сыном. – Кто то действительно пытался прикончить его, но при чем тут мои мальчики? – Кстати, я не думаю, что это был Ричард, – заверил Николас. |
