— Я так и знал, что ты примешь во мне участие! — воскликнул старик со слезами на глазах. — Ты не даром самый благородный, добрый, деликатный и великодушный из всех моих прежних учеников... Ты спасешь меня? Да?

— Постараюсь... Вот что: согласны вы занять частную должность в «доме одного лица, политическое положение которого может служить лучшим доказательством благонадежности служащих у него?

— О, то было бы исполнением моего самого горячего желания! Я никогда не служил на частной службе, но всегда мечтал о ней. Обстоятельства сложились так, что мне этого не удалось... Милый мой, я уже заранее предан моему будущему патрону душой и телом, честью и совестью... Ах, Мигель, ты, действительно, спасешь меня?

Старик встал и обнял своего бывшего ученика в порыве самой искренней, горячей и восторженной признательности.

— Очень рад, что могу услужить вам, сеньор Кандидо, — проговорил молодой человек, искренне ответив на его объятия. — Идите теперь домой и приходите ко мне опять завтра утром.

— Приду, приду...

— Только не в шесть часов утра...

— Нет, зачем в шесть! Я приду в семь...

— И это рано, приходите в десять.

— Хорошо, я приду ровнехонько в десять часов, ни одной минутой ни раньше, ни позже.

— Смотрите, не проговоритесь больше никому насчет генерала Ла-Мадрида.

— Боже меня избави! Я даже не буду спать ночью, чтобы как-нибудь нечаянно не проболтаться во сне. Даю тебе в моем безусловном молчании слово честного человека и миролюбивого гражданина. Я ведь...

— Хорошо, хорошо, я верю вам, сеньор... Итак, до завтра, — сказал дон Мигель, провожая своего бывшего учителя до передней.

— До завтра, лучший и благороднейший из всех моих учеников! — с чувством произнес старик, еще раз пожимая руку молодому человеку.

Дон Кандидо вышел на улицу с тростью под мышкой; он теперь шел твердым и бодрым шагом, не принимая более никаких предосторожностей. Чего ему теперь было бояться, когда он на следующий же день будет находиться под защитой высокопоставленного федералиста?

— Эге, уже полдень!.. Тонилло, подай мне один из моих светлых костюмов! — крикнул дон Мигель, когда сеньор Кандидо удалился.

— Приходил человек от полковника Саломона, — доложил Тонилло, роясь в гардеробе своего господина.

— С письмом? — спросил дон Мигель.

— Нет, сеньор. Полковник приказал передать вам на словах, что народное собрание будет у него сегодня, в четыре часа, и он ждет вас к себе в три с половиной.

— Хорошо... Давай скорее одеваться!

Глава XIII

АНГЕЛ И ДЕМОН

В это самое время, то есть в полдень пятого мая, желтая коляска, запряженная парой прекрасных вороных лошадей, проехав рысью улицы генерала Манциллы и Потоси, свернула на улицу Пиедрас, где и остановилась за церковью Сан Хуана перед домом, парадная дверь которого вся была расписана огненными языками, точно это был вход в ад.

Из коляски вышла или, вернее, выпорхнула молодая дама, чуть коснувшись кончиками пальцев затянутой в лайковую перчатку руки плеча своего лакея, причем на мгновение показались ее крохотные ножки, обутые в фиолетовые шелковые ботинки.

Этой молодой даме было лет двадцать шесть или двадцать семь и она отличалась поразительной красотой. Ее золотистые локоны, выбивавшиеся из-под полей тонкой соломенной шляпы, обрамляли лицо безупречно овальной формы и ослепительной белизны.