— Не варит, — ответила я, наконец-то сообразив — Максим говорил на том же языке, что и Дал! Говорил без малейшего единого акцента! Заметив, что Максим закончил есть, я взяла кружку, помогла ему поставить все на поднос и извинилась:

— Нам пора! Пока!

— Жаль, — пожала плечами Ленка. — Парниша смазливый, только глуповатый. И жадный. Мог букетик и покрасивше купить. А девушку, вместо столовой, в ресторан сводить. И заодно заказать что-то посолиднее чая. Максим криво улыбнулся, слегка покраснев, но Ленка этого уже не видела — она улыбалась присевшему за ее столик Мишке. Мишка косо посмотрел на Максима, кивнул мне, и принялся о чем-то болтать с Ленкой. Не слишком-то весело болтать, скорее наигранно, видимо ему с билетом повезло не так, как мне…

— Спасибо за букет, — сказала я, отойдя на приличное расстояние, а Максим покраснел еще больше. — Не права Лена. Мы же оба понимаем, что ты не должен… Ты мне ничего не должен.

— Рита… — прошептал Максим, немного отходя от шока. Я порылась в сумке и достала дискету:

— Держи. И прости меня, прости, пожалуйста. Прости, что не поверила тебе сразу… испанец… Впервые Максим улыбнулся, и мне вдруг подумалось, что хорошая у него улыбка, душевная. И до боли знакомая, будто на себя в зеркало смотришь. Почему-то впервые заснуло во мне чувство юмора, не хотелось спорить, язвить, не хотелось смотреть на все философским взглядом, а просто стоять вот так, протягивать ему желтую дискету и смотреть на его улыбку. Но мгновение прошло, Максим взял дискету, немного нехотя взял, и улыбнулся мне теперь более натянуто. Я вдруг подумала — а он ведь прочитал всего несколько страниц.

Каких именно? Вдруг остальное его разочарует? И почему-то от этой мысли по коже пробежали мурашки, стало тошно. Все же душу ему отдаю.

По сути, чужому человеку. Что мешает Максиму вернуться к Ленке, обнять ее за тонкую талию, и вместе посмеяться над моими глупыми снами? Что?

— Максим… — начала, было, я, но он прервал.

— Я знаю, — прошептал мой собеседник, ложа дискету во внутренний карман куртки. Маленький оранжевый квадратик моей жизни. — Я больше не смогу тебя найти в институте?

— Нет, у меня каникулы, — прошептала я.

— Завтра я жду тебя… на площади у рогов… В полдень… «Рогами» в народе называли симпатичный памятник защитникам нашего многострадального города, к которому все испытывали должное почтение, ходили фотографироваться, возле которого встречали праздники и который в первую голову показывали гостям, но которому почему-то дали не очень почетную кличку.

— Пойдем в ресторан? — почему-то усмехнулась я.

— Нет, гулять… по берегу. Я же жадный! До завтра. Он ушел, а я долго стояла на ступеньках, сжимая в руках внезапно опустевшую сумку и все тот же букетик. Почему-то захотелось глупо улыбнуться и задумчиво сорвать пару листиков… Ах, Максим, Максим, как же ты все запутал… И облегчил… И почему наши разговоры всегда такие глупые?

5

Проснулась я рано. В часов шесть. С муторным привкусом во рту и туманом в голове, а в глубине этого тумана все еще парили образы. С каждым разом мне было все сложней выходить из этих снов, с каждым разом та реальность становилась все более реальной, а эта отходила на второй план. Отходила с институтом, с друзьями, картинами детства, с Максимом. Как же трудно возвращаться… Писать, надо писать! Писать, чтобы не сойти с ума! Включив компьютер, я долго ждала, пока он загрузиться и воскрешала в памяти давно минувшее.