— Да, так всё и было, — виновато согласилась та.

Синтии не нравилось давить на других, но она уже начинала нервничать по поводу методов волшебника Хамфри.

— Ты проснулась в тысяча десятом и, приняв зелье вечной юности, помолодела до двадцати двух, чтобы сравняться с Хьюго и выйти за него замуж. Я проснулась в тысяча девяносто третьем и была омоложена на восемь лет, чтобы поравняться с Че. Он представил меня тебе, когда мы посещали замок.

— Да, тогда физически мне исполнилось девятнадцать, а хронологически — сорок один. А тебе восемь — физически, и восемьдесят восемь — хронологически, поэтому твои сложенные годы могли равняться как половине моего возраста, как и ему же, помноженному на два. Как странно!

— Нам суждено было подружиться, — улыбнулась Синтия. — Мы притворялись взрослыми и молодыми одновременно. Теперь физически тебе двадцать семь, а мне — шестнадцать, и мы никогда друг друга не предавали. — Она сделала многозначительную паузу.

На слепых глазах Виры выступили слёзы.

— О, Синтия! Я не предаю тебя! Просто не имею права вмешиваться в дела доброго волшебника.

А вот это уже звучало серьёзно.

— Я сделала что-то не так?

— Ох, нет. Беда совсем не в этом. Ты… просто не вовремя. Я думаю. Хамфри в ужасном настроении. Кажется, он подобрал испытания с таким расчётом, чтобы ты передумала.

— Ужасающе сердитая демонесса! — вспомнила Синтия. — Грязные танцы. Глазеющие на мою грудь мальчишки.

— Да. Но это не сработало. Ты настояла на своём.

— Почти сработало, — пробормотала кобылка. — Должна признаться, последнее испытание действительно заставило меня дрогнуть. Ненавижу, когда во мне видят голую женщину. Это не по-кентаврьи. Но я просто не хотела признавать поражение.

— Я рада, что тебе удалось преодолеть все трудности. Лишь надеюсь, что ты об этом не пожалеешь. Происходит что-то странное.

— Так считает и Метрия. Я обещала удовлетворить её любопытство.

— Ну, боюсь, скоро ты всё узнаешь. Никогда не видела Хамфри таким беспокойным.

— Не видела?

— Я слепа, но употребляю те же выражения, что и окружающие. Сегодня даже Форменная Жена не дежурит; никто не приближается к нему, когда в таким ужасном настроении. — Затем Вира подняла взгляд на неё. — Ты ранена?

— Просто пара царапин. Откуда ты знаешь?

— В твоём голосе чувствуется лёгкое напряжение, будто тебе больно. Дай-ка, я позову Роберта.

— Роберта?

— Он лечит раны музыкой. — И она крикнула: — Роберт!

— Пожалуйста, не надо. Я не ранена, это просто мелочи.

Но Роберт уже был совсем рядом. Он оказался обыденного вида мужчиной и нёс в руках какой-то инструмент. Когда он коснулся струн, раздалась успокаивающая мелодия, и саднить перестало.

Синтия посмотрела вниз. Царапины исчезли!

Видя, что музыка подействовала, Роберт кивнул и ушёл.

— Спасибо! — крикнула Синтия ему вслед. Он вылечил её и даже не взглянул на её грудь.

Эта мысль, напомнившая кобылке о бесстыдных близнецах, вернула её к цели своего визита.

— Добрый волшебник и раньше часто ворчал, но его жёны как-то справлялись.

Вира поразмыслила.

— Подозреваю, в такие моменты они держались от него подальше, как сейчас.

— Может, он озабочен чем-то, что случилось в далёком прошлом? Должна же быть подсказка.