Что со мной? Как будто никто и никогда раньше не говорил мне комплиментов. Мне хочется плакать. Мысленно я вернулась на много лет назад, когда считала себя гадким утенком, когда в моей жизни не было ни одного романа, не было первой любви. Я вновь увидела тревожные глаза мамы, которая переживала, что рядом со мной нет мальчика. Ее девочка странно развивается. Все ли у нее в порядке с ориентацией? Что ждет ее в будущем? Я улыбаюсь, вспоминая, как очень скоро все завертелось, закружилось. С появлением Шуры все вокруг окрасилось в багряные, обжигающие краски, жизнь наполнилась смыслом. Ко мне пришла первая любовь. И столько лет, столько впечатлений, новых знакомств не стерли память о ней. Я вспоминаю… Встречи, жаркие свидания, любовные клятвы. Даже молчание рядом с Шуркой было великолепным и исполненным смысла. Первая любовь обречена. Тогда я не знала, сколько ей отмерено, но каждый день приближал разрыв.

Мой первый мужчина… Мое пробуждение, первые разочарования, расставания, разрыв, я ждала его и боялась. Но самое ужасное то, что до сих пор я помню его карие глаза, взгляды, от которых трепетала, изнывала от желания. Это был мой мужчина, и жар нашего давно угасшего чувства до сих пор согревает меня. Прошлое, мое прошлое, ах как хочется вернуться в то время.

«Почему? Почему я снова возвращаюсь?» — Я едва реагирую на происходящее рядом. Машинально, привычно улыбаюсь, кокетничаю, напускаю на себя неприступный вид. Пожалуй, самым спокойным выглядит Владимир. И вдруг все мысли мои пришли в соответствие. Вот ответ на мучающий меня вопрос. Ну конечно! Владимир напоминает Шурика. Тот же жадный взгляд, та же уверенность, длинные волосы, правда, не черные, а русые. Но это — мелочь. Главное, в этом мальчишке те же настроения, тот же неподдельный азарт. Так вот почему мне кажется, что мы давно знакомы!

Тяжело осознавать, что в настоящем тебе неуютно, что хочешь вернуться в прошлое. Я словно позабыла, что отношения с первым мужчиной не всегда складывались безоблачно. Плохое отступило на задний план, в памяти остались лишь мгновения счастья, казавшегося тогда абсолютным. Я была совсем юной, полна энергии и честолюбивых планов. Я знала, что добьюсь в жизни многого. Но, как показывает опыт, это «все» никак не вписывается в личную жизнь. Женщина, посвятившая себя любимому делу, — всегда одинока. Или наоборот — дело как сублимация одиночества. Мужиков в моей жизни много, нет единственного. Много званых, да мало избранных. Есть только я. Я и мои воспоминания. Я и мои планы. Я и мои несбывшиеся мечты.

Мне больно. Чувствую, что вот-вот заплачу. Быстро опускаю голову, делая вид, что разглядываю свои сабо. Кроме нестерпимой боли душит меня отчаянная зависть. Зависть ко всем присутствующим, включая невзрачную хозяйку заведения. У них все еще впереди. Они могут позволить себе быть наивными, нетерпеливыми, ждущими. А я должна подгонять обстоятельства, пытаться раздвинуть временные рамки, чтобы вложиться в тот промежуток, который установила для себя. Я не успеваю! Сейчас, когда на меня смотрит столько восхищенных глаз, я остро это чувствую. Хочется закрыть уши, закрыть глаза и вдруг оказаться в той старенькой парикмахерской, где я начинала, где у меня был крохотный кабинетик, мое царство. Не было «Феникса», не было успешной гужевой лошади. Я была счастливая. А та, которая сейчас глотает слезы, по сути, так несчастна. Ибо нет для женщины ничего страшнее возвращения в пустой дом, даже самый благоустроенный. Дом пуст, а значит, сердце его хозяйки никем не занято. Все не имеет смысла. Боль сменяется паникой. Мне хочется бежать отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Стыдно за бессмысленность происходящего, за бесстыдно выставленную напоказ натуру. Чем я хвастаюсь? Тем, что получила от Бога? И что дала мне эта красота, о которой твердят эти юнцы? Я обвожу присутствующих медленным взглядом. Глупые, они богаче и счастливее меня. Они молодые, у них все впереди.