Откуда здесь такие? Местные бомжи, что ли? А что, климат способствует. Круглый год 25–30 градусов, не замерзнешь. Да и объедков, наверное, много остается. Вон, какие ряхи отъели.

– Знакомьтесь! – подтолкнула обоих сразу Юлька. – Это (рваный) – Мигель. А это (татуированный) – Хуан.

– Привет! – Рваный шагнул вперед и обслюнявил мою щеку.

Кажется, меня перекосило. А тут и второй, татуированный, приложился к другой щеке.

Я громко икнула, подавляя внезапно образовавшуюся тошноту, и отодвинулась за спинку стула.

– Ну, как тебе Дашка? – восторженно дернула Юлька рваного за лохмотья.

– Я никогда не видел таких красивых девушек, – искренне сообщил тот. – У вас такая белая кожа! – Он почмокал темными губами. – Такие глаза, как изумруды.

И тут он сделал вообще нечто непотребное: поставил на стул свою босую ногу с цепочкой, покрутил ее, сминая курчавую шерсть, ковром устлавшую толстую икру, выцепил из стекляшек одну, густо зеленую, с силой рванул, крякнул – видно, выдернул собственные волосины – и протянул ее мне на бледно-коричневой, с черными разводами ладони:

– По случаю нашего знакомства!

Зеленая нечисть, как осколок от пивной бутылки, лежала на широкой ладони, посверкивая под барным светом. Из-под стекляшки, как худой червяк, выкручивался толстый черный волос.

Меня снова затошнило.

– Бери, Дашка, – громко посоветовала Юлька. – Это мексиканский изумруд, самый ценный в мире.

– Да-да, – закивал рваный. – Это очень ценный камень. Очень чистый, как твои глаза.

Бомжеватых самозванцев развенчивать не хотелось: пусть порезвятся на средства нашей золотой молодежи. А я потом раскопаю, кто они есть на самом деле, и сделаю разгромный материал. Что-то типа «Ревизора». Ситуация очень похожа! Вон как вельможные отпрыски губки раскатали! Как же! Сын самого богатого человека Земли за одним столом с ними!

– Я не принимаю подарки от незнакомых! – нашлась я. – Тем более такие дорогие.

Последние слова я не сдержалась – прозвучали очень ехидно, но, похоже, заметила это лишь я сама.

– Бери, Дашка! – Юлька дернула меня за руку, раскрыла мою ладонь и опрокинула в нее стекляшку с клешни Мигеля. Вместе с волосом.

Я аж задрожала от негодования. Сбросила камешек на стол, отряхнула руки. Неужели никто не замечает, насколько мне мерзко? Увы. Безголовые олигархические юнцы лишь с восторженным любопытством пялились на мексиканца. Похоже, он являлся тут признанным кумиром. Ну, не идиоты? Он стекляшки разбрасывает, а они думают, что это – самоцветы! Сын миллиардера. Как бы не так! Самозванец! А эти. А ведь через несколько лет в их руки перейдут огромные деньги и огромная власть. Бедная Россия.

– Юлька, мне руки помыть надо, – строго сказала я. – Проводи.

– Даша, что для вас заказать? – улыбнулся Мигель.

– Борщ, – оскалилась я. – Очень кушать хочется.

– А пить ты что будешь?

– Самогонку! – Это слово вылетело само, честное слово! Наверное, аэропортовские приключения навеяли, но брать его обратно было поздно.

У веселой компании за столом, я это отметила с особым удовольствием, дружно вытянулись лица.