|
-- Что, если мы выберем юг и пойдем на Лос-Анджелес, Аризону, Новую Мексику и Техас? -- предложил он. -- Сколько ты раздобыл денег? -- спросил Тим. -- А тебе зачем? -- возразил Дик. -- Важно уйти из этих мест как можно скорее, а чтобы двигаться быстро, надо платить. Мне-то наплевать. Вот ты -- другое дело. Твои опекуны сейчас же поднимут шум, наймут ораву сыщиков; а те как пойдут по следу -- не отвяжешься. Надо скорее смыться. -- Ну что ж, раз иначе нельзя... -- отозвался Дик. -- Несколько дней мы будем петлять, путать их, скрываться и за все платить, пока не доберемся до Трэйси. А потом платить перестанем и повернем на юг. Вся эта программа была ими выполнена в точности. Трэйси они проехали в качестве платных пассажиров; через шесть часов после того, как местный шериф перестал обыскивать поезда. Дик из осторожности заплатил еще до станции Модесто, а там платить перестал, и, следуя советам Тима, мальчики продолжали путь "зайцами" в багажных и товарных вагонах, а также на тендерах. Дик покупал газеты и пугал Тима, читая ему трагические описания того, как был похищен юный наследник форрестовских миллионов. В Сан-Франциско опекуны дали объявление, что нашедшему и доставившему домой их подопечного будет выплачена премия в тридцать тысяч долларов. Тим Хэгэн, читавший эти сообщения, когда мальчики отдыхали на траве у какой-нибудь водокачки, навсегда внушил своему товарищу ту мысль, что честность и честь не являются достоянием какой-нибудь отдельной касты и могут обитать не только во дворце на вершине горы, но и в убогой квартирке над бакалейной лавкой. -- Ах черт! -- обратился Тим не столько к Дику, сколько к лежавшему перед ними ландшафту. -- Мой старик не стал бы шуметь оттого, что я удрал, если бы я выдал тебя за тридцать тысяч! Даже подумать страшно! Раз Тим так открыто об этом заговорил, значит, с этой стороны Дику опасаться нечего, -- сын полисмена не донесет на него. Только шесть недель спустя, уже в Аризоне, Дик опять коснулся этого вопроса. -- Понимаешь ли, Тим, -- сказал Дик, -- я получил кучу денег, и мой капитал все время растет, а я из него не трачу ни одного цента, как ты видишь сам... хотя миссис Соммерстон и выжимает из меня тысячу восемьсот долларов в год, да кроме того, -- стол, квартиру и экипаж, а мы с тобой живем, как бродяги, и рады подобрать за каким-нибудь кочегаром его объедки. И все-таки мой капитал растет! Сколько это выходит -- десять процентов с двадцати миллионов долларов? Сосчитай! Тим Хэгэн уставился на струи горячего воздуха, волновавшиеся над пустыней, и попытался решить предложенную ему задачу. -- Ну, сколько будет одна десятая от двадцати миллионов? -- нетерпеливо спросил Дик. -- Сколько? Два миллиона, конечно. -- А пять процентов -- половина десяти. |
