– Первородная музыка должна воскреснуть, – уверяла его Джоди всю последнюю неделю. – Без нее оба мира обречены на гибель.

– Прекрати нести вздор. Никакого Призрачного Мира не существует, – отвечал он.

– Дензил, как ты мог все забыть? – возмущалась она. – Как ты можешь быть таким слепым?

– Я вовсе не слепой, – возражал Дензил. – Я прекрасно вижу все великолепие мира.

– Да, видишь! Как лунатик, который бродит во сне!

Сказав это, Джоди ушла, а в ушах у Дензил а еще долго звучало эхо ее обидных слов…

Слезы уже ручьями текли у него по щекам. Он понятия не имел, как Джоди сумела это сделать, но одно было ясно: она превратилась в музыку. Чтобы доказать реальность магии на земле. Ему. И всем, кто живет во сне…

Чья‑то рука легла Дензилу на плечо. Он даже не вздрогнул от неожиданности – он просто медленно обернулся и обнаружил у себя за спиной Топина.

– Она… она стала музыкой, – вымолвил Дензил.

Глаза Топина блестели от слез.

– Я уже понял, – кивнул он. – Я проходил мимо… думал… А потом услышал что‑то и вспомнил…

– Я был не прав, – покачал головой Дензил. – Я вел себя неуважительно по отношению к ней. Но мне казалось таким нелепым то, во что она верила…

– Я виноват еще больше, – потупился То‑пин. – Я ведь всегда знал, что вещи, о которых Джоди говорила, существуют… Но потом почему‑то забыл об этом.

– А теперь слишком поздно. Она ушла.

– В музыку… – вздохнул Топин.

– В музыку, – повторил Дензил.

Они стояли у Мен‑эн‑Тола, и звуки первородной музыки омывали их, проникая в самую глубь их душ, и сердца их плакали, наполняясь ее первозданной красотой и скрытыми в ней тайнами.

Ни один из стариков не шевелился – взявшись за руки, они молча смотрели на камень и разбросанную вокруг него одежду и слушали, слушали…

Вскоре музыка стихла, оставив на память о себе лишь слабое эхо, которое тут же подхватил ветер, свистевший в дыре Мен‑эн‑Тола.

Дензил поднял руку и вытер слезы, стекавшие по его лицу. Он взглянул на Олли: тот по‑прежнему сидел на камне, крепко прижимая к груди рубашку Джоди. Дензил двинулся было вперед – подобрать валявшиеся в траве туфли и куртку девушки, но остановился, привлеченный странным поведением своего питомца: Олли вдруг изумленно уставился на подножие камня – на ту его сторону, что была скрыта от глаз Дензила и Топина, а затем отбросил рубашку прочь и, возбужденно бормоча что‑то на своем обезьяньем языке, спрыгнул на землю.

– Джоди? – встрепенулся Дензил.

С замирающим сердцем он подбежал к камню и заглянул за него. Увы, Джоди там не оказалось. Однако Олли явно что‑то нашел. Вернее, кого‑то, поскольку это было живое существо, похожее на небольшую розовую мышку. Оно громко пищало и отчаянно молотило лапками…

Но позвольте: у мышей не бывает таких длинных пальцев и светлых волос! И тут до Дензила дошло, что маленькое существо не просто пищало – оно говорило:

– Опусти меня! Опусти меня! Наклонившись, Дензил разжал лапку Олли, и в следующую секунду крошечная Джоди Шепед скатилась ему на ладонь. Обнаженная, она немедленно прикрылась руками, и ученый, покраснев, отвернулся. Благо Топин уже спешил к нему на помощь: достав из своего бездонного кармана платок, он отряхнул его и вручил Джоди. Девушка проворно завернулась в него и дернула Дензила за рукав.

– Теперь ты мне веришь? – крикнула она ему тоненьким голосочком.