2

Дензил и Топин прошли Бодбери вдоль и поперек, но не встретили никаких следов Джоди. Она словно испарилась.

Еще в самом начале поисков Топин обратился за помощью к Каре Фолл, девочке из Трущоб, то есть, попросту швырял камешки в ее окно, пока она не вышла. Когда девочке объяснили, в чем дело, она села на велосипед и куда‑то укатила, и вскоре на улицы Бодбери высыпала целая команда ребятишек на велосипедах. Они рыскали по округе, время от времени приезжали к Дензилу и Топину с докладом.

– Джоди не появлялась на холме.

– Ее не было в старой части города.

– Мы осмотрели Новую Пристань, но там нет никого, кроме Вдовы и ее уродливой кошки.

– Эта кошка без шерсти!

– И на пристани так гадко пахнет!

После полуночи дети разъехались по домам, а Дензил и Топин продолжали обыскивать Бодбери, хотя ни один из них уже не видел в этом особого смысла.

– Ну, – сказал наконец Топин, присаживаясь на парапет набережной, – кажется, твой логический метод исчерпал себя?

– Кажется, сейчас ты предложишь очередную глупость, – парировал Дензил.

Топин улыбнулся:

– Пришла пора принять в расчет невероятное. – И когда Дензил нахмурился, добавил: – Мы ведь так договаривались.

– Это была твоя идея.

– А ты способен придумать что‑то лучшее?

– Мы могли бы еще раз обойти город… – Дензил замолчал, увидев, что Топин качает головой.

– Зачем?

– Чтобы найти Джоди!

– Позволь мне кое‑что объяснить тебе…

Дензил вздохнул:

– Ладно, Бренджи, не обижайся. Я просто встревожен.

– Я тоже.

– И каков же твой план?

Топин кивнул в сторону старых складов, которые тянулись в дальней части Трущоб.

– Мы попросим помощи у Хенки.

– Вот теперь я не сомневаюсь, что ты сумасшедший.

Хедрик Вэйл имел репутацию главного городского распутника. Под стать своей фамилии[13], он был крупным мужчиной, ростом в шесть с половиной футов и весом в три сотни фунтов. Хенки очень коротко стриг волосы, но при этом носил длинную, по грудь, бороду и заплетал ее в косички. Он слонялся по Бодбери в грязных штанах, стоптанных ботинках, свитере до колен и неизменном шарфе на шее. Но, несмотря на его странноватую внешность и вонь, исходившую от давно не стиранной одежды, женщины были от него без ума.

Когда рыбный промысел в этих краях сошел на нет, Хенки весьма своеобразно распорядился наследством, оставленным ему отцом‑китобоем, – он купил несколько пустующих складов в Трущобах и заселил их городскими отщепенцами. В своем жилище он разместил огромную библиотеку и коллекцию собственных картин, изображавших преимущественно прекрасных женщин. Полотна Хенки прямо дышали, но не жизнью, а скорее животной страстью и непристойностью.

Страшный скандал разразился, когда Хенки нарисовал на стене одного из складов обнаженных членов городского совета, проиллюстрировав на их примере различные степени опьянения. Однако по‑настоящему дурную славу ему принесло загадочное происшествие с исчезновением трупа. После кончины своего непутевого дружка Джона Бриелло, не имевшего ни кола, ни двора, ни даже определенного возраста, Хенки мумифицировал его тело, сославшись при этом на предсмертную волю усопшего.

Он держал тело в своей студии, но когда местные власти, пронюхав о выходке художника, выслали к нему полицейских, те ничего не нашли: труп пропал без следа.

Дензил искренне восхищался мастерством Вэйла, отдавая должное его таланту, но не мог провести в его обществе и нескольких минут: по его мнению, Хенки был вонючим, грубым, отвратительным задирой.