Она оглянулась: там, за спиной, оставался маленький ад. Но ее оттуда увозят.

4

— Дед! — закричал Ка с порога. — Смотри, что я тебе привез.

А дед уже бежал по ступенькам вниз, мягко шлепая тапочками, поправляя очки на носу. Спустился и замер.

— Здравствуйте!

И дед смотрел на нее так, будто никогда не видел людей. Это было уморительно. Ка вдруг подумал, что они втроем как с луны свалились, нет, с трех разных лун, — и встретились.

Дед не спросил, кто она, откуда и почему в одеяле… Дед ничего не спросил. И почему у нее травинки в волосах. Дед посадил их за стол на веранде, поставил большой самовар, поджег березовые лучины, принес в прозрачной вазочке мед, где застыла оса, словно в янтаре. И она посмотрела, и во взгляде скользнуло что-то, будто узнала, но тут же погасло.

— Как тебя зовут?

— Неля.

Ну что с ней поделаешь? Ей наливают чай. Руки у нее дрожат. На дымящийся дедов напиток, с душицей, с бергамотом, смотрит — словно впервые. Инопланетянка — не меньше. Потом пьет. Зажимая зубами краешек чашки, закрывая глаза, глотая. Как будто никогда этого раньше не делала. А потом опять смотрит, удивляясь, что осталась жива после этого глотка. И улыбается. Снова глоток, и уже чуть не смеется. Ненормальная? Черт побери, как же он сразу не подумал об этом? Нужно поговорить с ней еще, наверняка сумасшедшая, ведет себя как…

— Что думаешь делать дальше? — спросил он тихонько, как заговорщик, пока дед шлепал в погреб за малиновым вареньем.

— Ничего.

— Куда пойдешь?

— Никуда.

— У тебя родные есть?

— Нет.

— Но ты ведь где-то жила раньше?

— Да.

— Хочешь вернуться туда? — осторожно спрашивает Ка, уже отчетливо представляя зарешеченные окна психиатрической лечебницы.

— Нет!

Это что там, мольба в ее взгляде? Ужас? Стихийное бедствие?

— Ну и хорошо, и не надо, — быстренько отвечает он, пока взгляд ее не разросся, пока этот ужас не захлестнул всю веранду.

Точно сумасшедшая! Нужно сообщить куда следует.

— Я сейчас, — он идет к деду.

…А у деда глаза сияют, как в престольный праздник. Дед кряхтя выбирается из погреба с маленькой заветной баночкой. И Ка понимает, что дед ему уже не помощник. У деда цель — накормить ее вареньем, а не сдать врачам в голубых халатах.

— Дед, я ее нашел.

— Ага.

— У дома нашел.

— Угу.

— Думал, мертвая…

— Нет, она живая.

— Сам вижу. И что теперь?

— Пусть чайку попьет, отогреется, — дед спешит на веранду, но пятится и закрывает двери, выталкивая внука.

— Спит.

— Ну?

— Пусть поспит.

— А дальше?

— Как захочет.

— Дед, она странная…

— Все мы странные.

— Может, позвонить куда следует?

— А куда следует? — дед сдвигает брови.

— Хорошо, что нам с ней делать?

— Ничего не надо с ней делать. Она ведь живая.

— Слушай, а ты тоже странный.

Дед идет на веранду, подтыкает Неле одеяло, укрывает вторым. И возвращается просветленный.

— Значит, нашел, говоришь? — лукаво смотрит на внука.

— Нашел.

— Прямо как в сказке.

— Как в дурном сне.