— Давай начистоту: как Роза, с цветами обращаться никто не умел, — говорит Деклан с грустью. — У нее был какой-то совершенно особый дар.

Они понимающе смотрят друг на друга.

Что такого чудесного могла бабушка делать с цветами? Помню, люди от нее уходили осчастливленными, иногда даже до слез, и мне это тогда казалось странным. Как же у нее так получалось?

— Я еще точно не знаю, когда мы откроемся, — говорю я. — По счастью, ко мне на помощь приехал флорист из самого Нью-Йорка!

— Как это изысканно! — восклицает Энтони. — Жду не дождусь посмотреть на их стиль! Надеюсь, он… или это она?

— Она.

— Она сумеет привнести манхэттенские нотки в магазин. В последнее время там этого очень не хватало.

И они снова переглядываются.

— Мы обе будем стараться изо всех сил, — заверяю я, теряясь в догадках, что означают эти взгляды.

— Тут понадобится нечто большее, моя милая, — говорит Деклан. — После всего, что тут последнее время творилось, нужно настоящее чудо.

Глава 8

Аконит — благородство

Мы с Эмбер разглядываем фасад магазина.

Половина десятого, мы успели снова выпить чаю и угоститься кремовыми пирожными. Я предлагала Эмбер остаться дома и выспаться, но она настояла на том, чтобы пойти со мной — посмотреть, во что впуталась.

— Придется поработать, — констатирует она. — Причем изрядно.

— Знаю. — Я отступаю на шаг, чтобы получше все разглядеть. — Только как именно? Тут простой покраской не обойдешься.

— Хочешь, я расскажу, как все устроено в магазине у твоей мамы? — предлагает Эмбер.

— Да я знаю, бывала там.

— А я тебя не помню, — озадачивается Эмбер. — Я там была?

— Вряд ли. Это было давно.

Точнее, когда магазин только-только открылся. Это казалось просто сногсшибательным, и я прыгала от радости, предвкушая путешествие по Большому Яблоку. Вид города, который никогда не спит, и возможность пожить в нем так будоражили меня, что о самом магазине я особо не задумывалась. Теперь, стоя перед «Гирляндой маргариток», я испытываю чувство вины: будто вместе с родным человеком умерла частица моей собственной жизни.

— Во всяком случае, — говорю я, надеясь, что голос звучит бодро, — я не собираюсь копировать один из наших магазинов. Если я им займусь — а это, поверь, для меня нелегкое решение, — то сделаю это по-своему.

— Девушки, вы не могли бы подвинуться? Нам надо цветы занести.

Мы оборачиваемся. Три дамочки разного возраста и веса выгружают цветы из маленького белого фургона.

— Извините, — говорю я женщине, которая трусцой несется к дверям с посудиной, полной гвоздик. — Магазин закрыт и откроется только после ремонта.

— Что? — вскидывается дама средних лет, в куртке от Барбур и с платком с «огуречным» узором на шее. — Глупостей не говорите, мы закрыты только по воскресеньям и понедельникам. Отойдите сейчас же.

— Нет. — Я загораживаю ей дорогу. — Боюсь, что вы сегодня сюда не попадете. Как я уже сказала, магазин закрыт.

Эмбер заслоняет дверь, драматическим жестом раскинув руки, и рукава ее цветастой блузы реют как паруса.

Дама разглядывает нас обеих как досадное мелкое недоразумение, без которого вполне можно было бы обойтись.