Боря Бобров как-то заявил Димке:

— Мама от папы уйдет.

Оба мальчика сидели на полу и строили из кубиков однобокую башню.

— Гулять? — предположил Димка.

— Уйдет, — с твердостью повторил Боря. — От идиота, от пьяницы такого.

— Иди-ота! — с удовольствием повторил Димка незнакомое слово.

— Не надо, Димочка, так говорить.

Борькин отец сидел тут же и хохотал, откинувшись на спинку дивана. Тоня — рядом с ним.

— А ну пойди сюда, Борис! — Он взял Борю на руки. — А ну-ка, скажи: «Мама, ты дура!»

Борис, переползая к матери на колени, сияющий, произнес:

— Мама, ты дуя!

Дорога, по которой идешь в первый раз, всегда кажется более длинной и трудной. Второй раз идти легче. И даже как будто быстрее идешь.

Все как-то быстрее и проще. И даже меньше хлопот, меньше приготовлений. Почти все Димкины вещи сохранились.

Кое-что все-таки приходится прикупать.

Костя беспокоится:

— Слишком резво бегаешь, Светлана! Если что нужно, ты скажи, я куплю.

— Бегать не бегаю, а ходить мне полезно.

— Не по магазинам же! Сегодня уж, во всяком случае, никуда не выходи, скользко ужасно.

Кончается зима, мороз и солнце работают в две смены: солнышко — днем, мороз — ночью. Длинные сосульки заглядывают в окно, истекают веселыми слезами. Димка сидит в кресле, посапывая от усердия, напяливает вязаную шапочку на плюшевого медвежонка. И кажется, что он ничего не видит и не слышит.

Светлана подошла, присела на ручку кресла.

Димка обернулся тревожно:

— Мама, можно упасть!

Встал, показал на свое место:

— Сядь сюда, мама!

Не успокоился, пока Светлана не села. Тогда взобрался к ней на колени.

— Спасибо, сынок! Костя, ты видел? Костя, он мне место уступил! Ты видел?

Костя произнес длинную фразу по-немецки, вернее, несколько коротких, наспех собранных фраз. От неожиданности даже не все поняла. Мол, не порти мне сына, не восхищайся при нем самыми естественными его действиями.

Вспомнил, кстати, как читал в детской газете или журнале, в отделе «Письма читателей» или что-то в этом роде. Писали две пионерки или два пионера, как они, идя в школу, перевели через улицу слепого. Когда об этом узнала вожатая, она пионеров похвалила и рассказала всему классу об их благородном поступке.

— Костя, да ведь ему два с половиной года только! Слушай, ты хоть по-немецки вырази свое восхищение!

— О, ja! — сказал Костя. — Wunderschön! Wunderkind!

XXVII

В одной руке щетка, купленная на базаре, в другой — авоська, набитая всякой всячиной. Прежде бывало так: несешь портфель и авоську. Теперь носить приходится только хозяйственные предметы. А рук все равно не хватает. Уже перед самым домом Светлана не выдержала и купила у старушки на углу букетик желтых баранчиков — у них такой весенний, праздничный вид!

Идти стало совсем неудобно. Букет Светлана взяла в левую руку, вместе со щеткой, разделив их указательным пальцем, чтобы не смялись цветы. А для сумочки рук уже не хватило, пришлось сунуть ее под мышку.

Трудновато было открывать парадную дверь… но справилась, ничего не уронила. Медленно стала подниматься по лестнице. Как приятно будет сейчас выложить все покупки, поставить в воду цветы, сесть на диван и отдохнуть!

Кто-то вошел в парадную дверь. Мужские шаги. Светлана со всем своим хозяйством отодвинулась к перилам, чтобы он мог пройти. Но он не обогнал ее, он подошел вплотную… слишком быстро и слишком близко подошел.