Ящик был пуст.

На всякий случай выдвинул все остальные ящики — может быть, я перепутал, оставил папку не там… но и в остальных ящиках ее не было, больше того, пропал альбом с дорогими марками, в том числе с недавно приобретенной «серой Аргентиной».

Картина происшествия начала вырисовываться передо мной во всей своей неприглядности.

В моем кабинете наверняка побывал вор, который взял и марки, и старухину папку… Допустим, марки он взял вполне обдуманно, скорее всего по наводке, но папка-то зачем ему понадобилась? Ее ценность практически никому не известна… если бы вор действовал по приказу уголовного авторитета, то тогда Замок не стал бы приплетать меня к этому делу, ни в коем случае не стал бы сообщать мне лишнюю информацию!

И потом — как вор проник в мою квартиру? Дом охраняется, в подъезде постоянно сидит вооруженный человек…

И тут я вспомнил спящую в гостиной Люсю.

Неужели это она привела вора в наш дом?

Я выбежал в гостиную и попытался разбудить сестру, чтобы узнать от нее правду, но из этого ничего не вышло. Я тряс ее за плечо, пытался поднять, но она тут же падала обратно на диван. Сквозь сон она бормотала что-то нечленораздельное и вытягивала губы трубочкой, словно пыталась кого-то поцеловать. Даже когда я вылил на нее стакан холодной воды, сестра только жалобно, по-детски захныкала, но все равно не открыла глаз.

В конце концов я пожалел ее и оставил в покое — все равно от нее, в таком состоянии, ничего не удалось бы добиться.

Но и на следующий день от нее было мало толку — она только рыдала и жаловалась на головную боль и на свою несчастную судьбу. С огромным трудом мне удалось понять, что накануне она действительно привела в дом мужчину, которого впервые в жизни увидела всего за несколько часов до того, а после он, вместо того чтобы оправдать ее романтические ожидания, подсыпал какую-то дрянь в бокал с вином…

Вадим остановился, откинулся на спинку стула и закончил:

— Дальнейшее вы знаете. Я попытался навести об этом мерзавце кое-какие справки, но оба детектива… — он замолчал.

— И тогда вы обратились ко мне, — грустно проговорил Маркиз.

Когда они спускались по лестнице, навстречу попалась бойкая и любопытная старушка из шестой квартиры Варвара Самсоновна. Иван Павлович схватил Клыка за ошейник и оттащил его в глубину площадки, чтобы соседка могла безбоязненно пройти. Встреча напоминала столкновение двух африканских племен, враждебных, но не приступивших к военным действиям: Белый Клык рычал и скалил зубы, а Варвара Самсоновна тихонько бормотала что-то неодобрительное по поводу людей, которые заводят в городских квартирах диких зверей, от одного вида которых у пожилого человека могут начаться судороги.

Наконец они выбрались на улицу, и Клык неспешной трусцой побежал к хорошо знакомому пустырю. Хозяин еле поспевал за ним, призывая вольнолюбивого маламута к порядку.

На пустыре было столько упоительных запахов, что Белый Клык от восторга тихонько взвизгнул, как будто он был не огромным могучим псом, а маленьким пушистым щенком, вперевалку выбирающимся из-под дивана, волоча в зубах растрепанный хозяйский тапок.

Белый Клык был все-таки дрессированным, воспитанным псом, поэтому он только выразительно взглянул на хозяина. Иван Павлович отстегнул поводок, предоставив своему телохранителю временную свободу. Пес понесся по пустырю огромными кругами, то и дело посматривая на своего повелителя: долг превыше всего. Он обнюхивал все попадавшиеся на пути камни и коряги, читая своим чутким носом послания, оставленные до него другими собаками, и каждый раз приписывал к ним несколько слов от себя. Вскоре на пустыре появился знакомый бассет. Тот, конечно, безоговорочно признавал превосходство огромного маламута и не пытался с ним драться, но немножко поиграть со смешной коротконогой собакой было очень весело.