— Жениться-то успел?

— Пока нет, — ответил джигит. — Есть на примете одна красавица, учится в Алма-Ате, в мединституте. Теперь буду рядом, хочу сделать предложение. Однако за положительный ответ пока ручаться не могу.

Кунтуар больше не расспрашивал. Зачем? Хорошо, что его юный друг пожелал посоветоваться с ним. И Кунтуар от души делился своими раздумьями.

Старому археологу вдруг припомнилась трагическая судьба Армана. «Как только приеду в Кайракты, обязательно забегу к ним. Слышал, там совсем дела плохи».

Прошло порядочно времени с тех пор, как Арман возвратился от Биби сюда, в Кайракты, с тех пор, как старый рабочий Ахметкали первым подал ему руку помощи. Армана приняли на прежний завод, снова зачислили камнерезчиком. Но так же, как и прежде, он все делал механически, без желания.

Добрый Ахметкали относил это за счет тяжелой судьбы Армана. Все надежды были на то, что труд поможет, изменит его. Труд и не таких еще людей ставил на ноги. Однако равнодушие Армана к делу все больше страшило и Ахметкали.

Казалось бы, что надо ему от этого парня? Не брат он ему, не отец. Другой бы давно отступился: мол, живи как хочешь, погибай, сам до этого докатился! Однако так не мог сделать старый мастер Ахметкали.

В дни своей молодости он испытал немало трудностей. И вот теперь, как увидит, что кто-то из парней ошибся в жизни, тотчас спешит на помощь. Ахметкали поддерживает, направляет оплошавшего до тех пор, пока не поставит на ноги. Так и с Арманом. Может, причина здесь во внешней обаятельности, вежливости, откровенности, доверчивости парня. Ахметкали видел, сердцем понимал: Арману еще можно помочь.

Однажды он сказал:

— Смотрю я на тебя и вижу — не нравится тебе эта работа. Может, пойдешь куда-нибудь в другое место трудиться?

— Не знаю…

— А кто же знает? Ты взрослый. Помню, обещал помочь тебе в учебе. Так вот, готовься. Я говорил с одним скульптором, он хочет встретиться с тобой.

Арман почувствовал, как сердце отчаянно забилось в груди. Да, он рад решению Ахметкали.

Назавтра мастер вызвал такси, заехал за своим знакомым скульптором и повез его на кладбище. Там показал памятник, сделанный Арманом.

— Ну что ж, — сказал скульптор. — Сразу, конечно, видно, что работал не мастер. Но парню надо учиться. Вот только семейному человеку трудновато будет в том смысле, что стипендия в училище небольшая. Взять бы его учеником к себе, но… у нас не положено по штату. Я помощника себе еле-еле добился.

Новая задача встала перед Ахметкали. Он решил, что и дальше будет бороться за Армана.

Нельзя сказать, что это было легко, но мастер добился своего. Вскоре Армана разрешили принять на работу. Ахметкали сам привел его к скульптору в мастерскую.

— Раньше казах, отдавая в учение сына, обычно говорил мулле: «Мясо твое, кости — мои, только научи его читать». Я почти так же прошу: «Не жалейте его, хоть и устали руки — пусть лепит, хоть и устала голова — пусть думает. Лишь бы научился мастерству».

Ахметкали продолжил это свое почти торжественное напутствие, теперь уже обратившись к Арману:

— Повторяю еще раз — судьба в твоих руках. И от того, как будешь учиться, зависит — станешь ли ты человеком. Ну, а если понадоблюсь, двери моего дома всегда для тебя открыты.

Ахметкали попрощался и ушел.

Скульптор и его новый ученик в тот же день приступили к делу. Скоро Арман понял, в чем заключается особенность работы тем или другим инструментом, узнал основные способы резьбы и рубки изображений на камне. Да и сам камень требовал пристального внимания. «Один, — пояснил ему мастер, — лучше использовать для изображения на нем людей, другой — птиц и зверей.