Оливер уставился на картину перед собой. Аллегре Ван Ален было столько же, сколько ему сейчас. Это была единственная картина, на которой Стивен изобразил себя на портрете. Они оба смотрели с холста, запечатленные в своей молодости и красоте, сияющие любовью и счастьем.

Финн положила голову ему на плечо. — Мы такие же как они, тебе не кажется? — спросила она, любящая и сладкая еще раз. Он поцеловал ее в лоб.

— Да, — ответил он, но ему показалось странным, что Финн так сказала. История любви Стивена и Аллегры была трагической. Он умер молодым, и она впала в кому, а сводная сестра их ребенка Финн, Шайлер — выросла одна, непонятая и забытая, с единственным другом по имени Оливер. В отличие от Скай, Финн вырос вдали от Ковена, не зная секретного вампирского мира. Когда он встретил ее, то сразу же захотел ее легкости и веселья для себя. Она была такой нормальной, и он помнил их ухаживания как передышку от растущей темноты и обычных вещей, которые делали молодые люди, как вечеринки в колледже и пикники в парке. Когда пришло время, он принял ее как своего человеческого фамильяра, так же как Аллегра приняла Стивена как своего. Но Оливер хотел для себя и Финн большего, чем Стивен и Аллегра, и он сделает все возможное, чтобы избежать повторения ошибок, которые они совершили, чтобы создать для них новое будущее вместо того, чтобы идти по стопам их трагического прошлого. Он смотрел на портрет обреченной Аллегры Ван Ален и думал, действительно ли она обрела счастье и спасение в конце. В углу был странный белый шрам, почти незаметный, если не присматриваться. Зачем кому-то брать с холста краску или на самом деле кровь (хотя, несмотря на слухи, мало кто знает, что это именно так)? Было жутко думать, что эти холсты были покрыты кровью Стивена, но Оливеру пришла в голову мысль: что, если репортеры были правы? Что, если кровь Аллегры тоже была на картинах?

Кровь ангела.

Кровь из самых сильных ангелов в мире.

Он отрицательно покачал головой. У него была паранойя.

Все — таки беспокойство, которое он чувствовал, начало расти. Может быть, как выживший в войне, он знал знаки, когда они появлялись. Пентаграмма, которую он видел вчера утром в стеклянных дверях своего дома, все еще была там. Это была пентаграмма, и сотрудники здания извинились, но, похоже, не смогли ее снять. Они пытались с несколькими промышленными уборщиками, но ничего не работало.

В то утро он снова увидел ее, и у Оливера было чувство, что она останется там, пока Венаторы не выяснят, что это значит.

Глава 9. Старые друзья, новые враги

Кингсли пришел во вторник вечером после того, как она снова ушла с работы, и они отправились в тот же бар. На нем была другая одежда, и он принял душ, что означало, что у него где-то было место, конспиративная квартира Венаторов, возможно, он знал каждого в городе. Ей удалось удержаться и не спросить, где он был прошлой ночью. Он избегал больше разговоров об адских колоколах и воздерживался от повторения своей мольбы о помощи, даже если из его присутствия было ясно, что он нуждается в ней. Мими не решила, поможет ли она ему. Она думала, что будет, но она также думала, что будет забавно немного помучить его. Пусть умоляет. Она просто хотела, чтобы он признал, что скучает по ней. Что он не просто просит ее о помощи, что он хочет проводить с ней время.

— Что тебе больше всего нравится в возвращении? — она спросила.

— В Нью-Йорке? Я не знаю, все по-другому.

— Именно.

— Мне нравятся новые здания, спроектированные архитекторами.