Они начали обсуждать детали предстоящего ограбления. Каждый подкидывал все более абсурдные и смешные варианты. Кто-то предложил взять с собой отцовский пистолет, но потом все сошлись на том, что лучше прихватить нож, «а то ж пистолет еще и выстрелить может».

– Тогда завтра на том же месте, – подытожил Головкин, подъезжая к автобусной остановке, рядом с которой жили Сережа, Слава и Паша.

– Я в Юдине живу, – протянул Женя, который все это время молча сидел на пассажирском сиденье рядом с водителем.

– Довезу, не переживай, – успокоил его Головкин.

– Жень, а ты с нами или против нас? – спросил Слава, который больше всех загорелся идеей ограбления. Женя опустил глаза, пытаясь где-то на полу машины найти повод, чтобы отказаться. И нашел. Он вдруг увидел торчащую из рюкзака нотную тетрадь.

– Завтра сольфеджио, нельзя пропускать.

– Ясно все с тобой, сольфеджио, – презрительно сказал Славка, сплюнул и направился к дому. Приятели пошли следом.

Машина выехала на шоссе и медленно покатила в сторону Юдина, где жил Женя. Когда они остановились у дома мальчика, Головкин вдруг сказал:

– Ты же понимаешь, что о сегодняшнем разговоре никому нельзя рассказывать, иначе сам знаешь…

Жене вдруг стало не по себе. Он согласно закивал и стал судорожно дергать ручку двери. Головкин какое-то время наблюдал за его попытками, а потом все же разблокировал замок. Мальчик тут же выскочил на улицу.

Павел тоже должен был на следующий день идти на сольфеджио, но побоялся сказать об этом приятелям. У него в кармане было достаточно денег. Он с удовольствием поиграл бы еще, а вот грабить ларек ему не хотелось совершенно. Этим обычно занимались те, кто насмехался над учениками музыкальной школы, а не те, кто туда ходил. План казался чем-то нереальным. Такое показывают в кино. Паша не представлял себе, как можно в обычной жизни зайти в ларек, приставить к горлу знакомой с детства продавщицы нож и очистить кассу. Но приятели были убеждены, что это прекрасный план, а Паша слишком дорожил этой дружбой, чтобы сейчас отказываться. Вечером следующего дня, после уроков, вся компания снова отправились к автоматам. Женя пошел на сольфеджио и сказал учительнице, что в школе Паша себя плохо чувствовал, поэтому отпросился домой. Сергей Головкин после работы сразу двинулся к железнодорожной станции – ждать мальчишек.

Чтобы уместить в багажнике трех подростков, пришлось отъехать на приличное расстояние от станции и опустить пассажирские сиденья. Паша запротестовал, когда пришел его черед лезть в багажник, но Слава тут же презрительно бросил:

– Шел бы тогда сольфеджио учить! Что ты здесь забыл? Это не игрушки.

– Это не игрушки, Павел, – усмехнулся Головкин.

Подростку все сильнее не хотелось ехать на это странное ограбление ларька. Оно уже совсем не напоминало приключение или боевик, а скорее походило на сюжет из криминальной хроники.

– Испугался? – сочувственно поинтересовался Сережа из багажника. Пашу это предположение взбесило. Он не боялся. Ему было противно лезть в загаженную машину дяди Сережи с конезавода.

– Иди тогда сам на остановку, нам уже пора, – раздраженно бросил Головкин. Мужчина демонстративно направился к водительской двери. Они остановились в лесу. Идти до остановки пришлось бы долго, причем Паша не был уверен, что помнит дорогу. Выбора не было. Он выдохнул и залез к остальным.

Дальше все шло по отработанной схеме. Когда Головкин попросил мальчиков спуститься в подвал, Паша шепотом предложил убежать, пока не поздно. Сережа тоже не на шутку испугался и уже готов был согласиться, но Славка одернул приятелей, а в следующую секунду из темноты возник «дядя Сережа», и они уже не решились совещаться дальше.