– Может, девчонкам подмешаем? – тихо озвучил кто-то мысль, витавшую в воздухе.

– Ты видел эффект? Человек – это тоже животное!

Миша отказался идти с друзьями «на операцию», посчитав, что это «не очень правильно». Приятели над ним подтрунивали весь вечер, но подросток стоял на своем. Он вернулся домой и по привычке рассказал матери о прошедшем дне. Женщина потребовала, чтобы Миша немедленно пошел к друзьям и объяснил им, что они рискуют устроить массовое отравление, но было поздно. Когда подросток позвонил в дверь квартиры приятеля, за тонкой стеной уже слышались тревожные звуки. Кто-то матерился, кто-то опорожнял желудок, а фоном звучала вконец заезженная пластинка Pink Floyd.

Мише открыли дверь и кивком пригласили войти. Оказалось, девушки успели выпить по рюмке портвейна, в котором был щедро намешан «конский возбудитель», и уже через несколько минут почувствовали первые признаки отравления.

– Вызовите «Скорую», ребят, – донесся слабый девичий голос из туалета.

Миша обернулся и увидел девчонку из параллельного класса. Выглядела она так, что подросток невольно поежился. По позеленевшему лицу была размазана косметика: потеки от голубых теней на щеках, следы помады даже на шее. Девушка с трудом дышала и еле держалась на ногах, опираясь на дверной косяк.

– Ну и что они сделают? Желудок промоют? Вон вода, вон унитаз, в чем проблема? – вскипел хозяин квартиры.

Девушка с трудом выдохнула и снова закрыла дверь туалета. Вторая школьница лежала без сознания в одной из комнат.

– И правда, нужно врачам звонить, – заявил Миша. Будучи здесь единственным трезвым человеком, он чувствовал ответственность за происходящее, и ему было не по себе.

– Что мы скажем?! – взорвался приятель. Он был явно перепуган, а страх нередко рождает злобу и жестокость. – Что мы скажем, если они умрут в больнице? Нас же посадят! И тебя, кстати, тоже!

Миша молча сходил за зеркалом, чтобы поднести его к лицу распластавшейся на кровати девушки. Ждать пришлось, наверное, минуту, но стекло все же запотело.

– А если они здесь умрут? – резонно заметил он.

– Мало ли что в портвейн могли подмешать, – пожал плечами приятель.

– Вот именно. Выбрасывай бутылку от возбудителя и звони. Если что, скажем, на конезаводе у кого-нибудь украли. За это не посадят.

– У дяди Сережи? – спросил вошедший в комнату парень из их компании. В руках у него была клизма и упаковка активированного угля. Миша скептически посмотрел на приятеля, выругался и направился к телефону.

Медики приехали минут через сорок. По счастью, они вообще не задавали вопросов, просто погрузив девушек на носилки. Только перед уходом кто-то из бригады поинтересовался, не собираются ли ребята поехать с ними. Миша вопросительно взглянул на друга, но тот в ужасе замотал головой. Подростку казалось, если он не появится в больнице, то его и не арестуют за попытку отравления.

Когда двери за врачами закрылись, школьники стали судорожно звонить родственникам пострадавших. С регистратурой больницы им удалось связаться только к утру.

– Острое отравление неизвестным веществом. Сейчас ситуация стабильная, – ответил равнодушный голос на другом конце провода. В этот момент ребята наконец выдохнули.

– Пойдешь сегодня в конный клуб? – спросил приятель, когда Миша засобирался домой.

– Наверное. Будет что рассказать дяде Сереже, – ответил он, выдавив из себя улыбку.

Головкин выслушал рассказ с интересом и снисходительной ухмылкой, которая провоцировала ребят с каждым следующим словом становиться все более циничными и невозмутимыми.