|
. - Жозефина Босолей!.. Но доктора советовали мне теплый климат, и я гастролировала в Италии, в Турции, в Сирии, в Египте... Времена кафе-шантанов! Мегрэ очень хорошо ее представлял на маленьких подмостках этих модных в Париже заведений, которые посещали все городские хлыщи и чиновники... Затем она спускалась в зал, обходила столики с подносом в руке, под конец пила шампанское в той или иной компании... - Вы осели в Алжире? - Да! В Каире у меня родилась старшая дочь. Франсуаза готова была закатить истерику. Либо броситься на Мегрэ! - Отец неизвестен? - Пардон! Я его очень хорошо знала... Английский офицер, он служил в... - В Алжире вы родили вторую дочь, Франсуазу... - Да... И это был конец моей театральной карьеры... В общем, я довольно долго болела... Когда поправилась, потеряла голос... - А потом? - Отец Франсуазы помогал мне, пока его не отозвали во Францию... Он работал в таможенном управлении... Все как и ожидал Мегрэ. Теперь он мог представить дальнейшую жизнь в Алжире матери и двух дочерей: у Жозефины Босолей, еще не потерявшей своей привлекательности, были солидные друзья. Девочки росли... Разве не предстояло им пойти по стопам матери? Старшей было шестнадцать лет... - Я хотела сделать из них танцовщиц! Потому что танцевать все же лучше, чем петь! Особенно за границей! Жермен стала заниматься с одним моим старым товарищем, который жил в Алжире... - Она заболела? - Она вам говорила об этом?.. Да, у нее всегда было слабое здоровье... Может, оттого, что слишком много ездила еще ребенком. Я ведь не хотела давать ее кормилице. Я устраивала что-то вроде колыбели между полок в купе... Славная, в общем-то, женщина! Теперь она чувствовала себя в своей тарелке! Наверное, она даже не понимала, почему злится ее дочь. Разве Мегрэ не разговаривал с ней вежливо, предупредительно? И говорил простым, понятным языком! Она была певицей, ездила на гастроли. У нее были любовники, затем дети. Разве все это не было в порядке вещей? - У нее были больные легкие? - Нет, что-то с головой... Все время жаловалась, что она у нее болит... Потом, в один прекрасный день, подхватила менингит, и ее пришлось срочно положить в больницу... Стоп! До сих пор все шло как по маслу. Однако теперь Жозефина Босолей дошла до какого-то предела. Она не знала, что ей говорить, и искала глазами Франсуазу. - Мама, комиссар не имеет права тебя допрашивать! Не говори больше ничего! Легко сказать! Она-то знала, как опасно сердить полицейских. Ей очень хотелось угодить всем сразу. Ледюк, уже пришедший в себя, подмигивал Мегрэ, словно говоря: "Дело двигается!" - Послушайте, мадам... Вы можете говорить или молчать... Ваше право... Но это не значит, что вас не заставят говорить в другом месте... Например, на суде... - Но я ведь ничего не сделала! - Вот именно! Поэтому-то мне кажется, лучше всего было бы не молчать. А что касается вас, мадемуазель Франсуаза... Та не слышала. Сняла трубку. Говорила по телефону нервно, глядя украдкой на Ледюка, словно боясь, что тот вырвет у нее трубку из рук. - Алло!. |
