Фредрика принялась листать свои бумаги, ища нужный документ.

– Дом стоит на Экерё, – начала она. – Он уже давно принадлежит семье Марьи Альбин, приобретен родителями ее матери в 30‑х годах. Затем, в 1967 году недвижимость была передана Марье, а четыре года назад переоформлена на Каролину и Юханну.

– Они владеют равными долями? – спросил Юар.

Фредрика кивнула:

– Согласно Государственному земельному кадастру, недвижимость принадлежит им в равных частях.

– А родители Марьи? – спросил Алекс. – Надеюсь, их нет в живых, иначе получается, мы забыли сообщить им, что их дочь была застрелена в голову собственным мужем.

Фредрика еще раз кивнула.

– Родители Якоба и Марьи умерли уже много лет назад, – сказала она. – У Якоба есть брат, эмигрировавший в США, у Марьи нет ни сестер, ни братьев.

– Этот дом на Экерё, он большой? – задумчиво спросил Юар.

– Я достала карту, – объяснила Фредрика, – дом стоит в самом конце небольшой улочки. К дому примыкает большой участок земли, оценочная стоимость недвижимости составляет два с половиной миллиона крон.

Алекс присвистнул.

– Я так понимаю, что по смерти Каролины Юханна наследует ее долю?

– Думаю, да, – ответила Фредрика, – но не уверена, что это такой уж огромный куш, – недвижимость заложена.

– А почему переоформление недвижимости произошло так рано? – задался вопросом Юар. – И какой нормальный человек передаст столько имущества наркоману?

– Надо бы повнимательнее изучить этот акт о передаче имущества, – предложила Фредрика.

– Для начала мы повнимательнее изучим сам дом, – решил Алекс. – А затем и дарственную.

Он покосился на Фредрику – не обиделась ли она на его авторитарный тон. Поначалу, когда девушка только пришла к нему в группу, у них случались трения по этому поводу.

Но Фредрика выглядела абсолютно спокойной.

Алекс продолжил:

– Что у нас с неопознанным мужчиной?

В нескольких фразах Фредрика обрисовала положение вещей. Мужчина имел при себе несколько записок с упоминаниями некоторых мест, а также клочок бумаги, на котором было написано женское имя. По всей вероятности, женщина находилась за пределами Швеции, во всяком случае, в списках подавших заявление о предоставлении статуса беженца лица из багдадского района Мадинат‑эс‑Садр и с таким именем не значится.

– Ничего странного в том, что он записал себе адрес «Форекса», нет, – сказал Алекс. – Наверное, он рассчитывал поменять там валюту или что‑нибудь в этом духе.

– Но зачем ему понадобилось делать это в Упсале? – спросила Фредрика.

– Потому что он жил там? – ответил с улыбкой Юар.

На лице Фредрики, обычно мрачном и озабоченном, проступила тонкая улыбка. Алекс много раз замечал – она ведь на самом деле настоящая красавица.

– Что же тогда он делал посреди ночи на шоссе около университета в Стокгольме? – продолжала она. – Мне что‑то подсказывает, что он жил именно в Стокгольме, а не в Упсале.

Алекс выпрямился в кресле.

– Есть ли что‑либо, что указывало бы на преднамеренное убийство? – спросил он напрямую.

– Нет, – ответила Фредрика. – На настоящий момент – нет. Но я все еще жду ответа из уголовной полиции касательно его отпечатков пальцев и результаты вскрытия.