— Времени у вас двадцать часов. Уложить два парашюта, провести тщательную предпрыжковую подготовку и завтра с утра совершить с Гайдаром по два прыжка с парашютом. Все ясно?

— Так точно.

— Вопросы есть?

— Вопросов нет.

— Исполняйте.

Мы с Гайдаром переглянулись. И ему, и мне стало окончательно понятно, что шутки кончились.

Когда мы вышли из кабинета начальника Учебного центра, я сразу же спросил Гайдара, занимается ли он физзарядкой. Журналист ответил, что не только физзарядкой занимается, но и регулярно играет в большой теннис — на уровне второго разряда. У меня немного отлегло — значит, и сердце, и ноги крепкие, а это очень важно для парашютиста. Я сразу же позвонил своему заместителю по воздушно-десантной подготовке полковнику В. А. Ляхову и поставил ему задачу: к 17.00 подготовить парашюты, собрать лучших спортсменов-парашютистов, провести укладку парашютов и наземную предпрыжковую подготовку Гайдара и к исходу дня доложить о готовности к совершению прыжков; прыжки назначить на 8.00 утра.

Когда я с Гайдаром прибыл на парашютно-десантный комплекс, все уже было готово к практической работе. В 23.00 Гайдар был готов к совершению прыжков. Кроме него прыжки должны были совершить я, начальник штаба дивизии полковник Г. В. Филатов, полковник В. А. Ляхов и три прапорщика — мастера парашютного спорта.

В 6.00 мы выехали на Каунасский аэродром. Надели парашюты. Инструкторы провели предстартовый контроль готовности. После этого вся группа заняла места в самолете. В 8.00 Ан-2 пошел на взлет. Первым прыгнул я, за мной Гайдар.

Я прыгал на спортивном парашюте, с задержкой в раскрытии до пяти секунд, чтобы видеть, как Гайдар отделится от самолета, и удостовериться, что его парашют раскрылся. Смотрю, купол парашюта моего напарника наполнился воздухом — всё в порядке. И тогда я тоже раскрыл свой парашют. Я все время наблюдал за ним и приземлился примерно в семидесяти метрах. Смотрю, после приземления Гайдар не встает, лежит на земле. Я быстро освободился от подвесной системы и бросился к перворазнику.

Гайдар полулежал на правом боку и держался за голено-стоп левой ноги.

— Что-то с ногой, — сказал он.

Я приподнял комбинезон, осмотрел ногу, ощупал — перелома не было. Растянул голеностопные связки. Подошла санитарная машина, врач внимательно осмотрел ногу, наложил тугую повязку и сказал, чем-то напоминая Василия Филипповича:

— Всё в порядке. Можно идти на второй прыжок.

Гайдар смотрел на врача с изумлением. На меня даже не взглянул, послушно сел в машину, и мы поехали к месту старта. Мы уже надели парашюты и ждали, когда подрулит самолет. И в это время Гайдар сказал мне, что не хотел бы рисковать и что, по его мнению, достаточно одного прыжка. С трудом мы убедили Тимура Аркадьевича сесть в самолет для второго прыжка. Приказ командующего надо было выполнять во что бы то ни стало. Так что в самолет Гайдара мы кое-как втолкнули. Главное было позади. Офицеры переглядывались. Я понял, что приказ будет выполнен.

Когда самолет поднялся в воздух, Гайдар заявил, что ему трудно дышать, и попросил ослабить лямки крепления запасного парашюта. Я кивнул Краеву, и тот слегка ослабил лямки, хотя все было в норме. Разговорами он пытался отвлечь Гайдара от ненужных переживаний перед вторым прыжком. Так, за разговорами, самолет вышел на боевой курс, прошла команда: «Приготовиться!» В спешке я забыл подтянуть лямки крепления «запаски» Гайдара. Прошла команда: «Пошел!»

Покидали самолет в том же порядке, как и при первом прыжке.