|
.." - следовало остроумное описание их распри, затем благородная любительница писем заключала: "Перед тем как закончить, я умоляю вашу милость не встречать мистера Кэннинга коротким сухим поклоном и не позволять красивым дамам насмехаться над ним. Лучшим вознаграждением за все оказанные им услуги было бы назначение его нашим главнокомандующим и чрезвычайным послом у народов, которым нужно изжить пороки и привить патриотизм: последнее состоит в том, чтобы дергаться в больших, чем безумный дервиш, конвульсиях при одном упоминании имени Бонапарта..." На этот раз Марианна от души рассмеялась. - Вам не следовало показывать мне это письмо, Аркадиус. Оно до того утешило меня, что я готова отвезти леди Эстер в Александрию. Если Кэннинг когда-нибудь узнает содержание этого письма... - Да он уже знает, и можете поверить, что сейчас его мучит бессонница. У него должно постоянно стоять перед глазами ужасное видение: среди всеобщего веселья по министерству иностранных дел циркулирует красный портфель с письмом... - Дурные ночи посла не улучшают мое положение, Жоливаль, даже наоборот, - вновь посерьезнев, сказала Марианна. - Если он посчитает меня ответственной за дурачества Эстер, он еще больше озлобится. Вопрос остается открытым: что я должна делать? - В данный момент ничего, уверяю вас. Подождите решения вашего супруга, так как, честно говоря, я не знаю, какой ответ вам дать. Ответ пришел вечером в лице князя Коррадо, который появился перед заходом солнца, в то время как Марианна об руку с Жоливалем совершала неторопливую прогулку в саду, где опавшие листья укрывали вымощенные синей мозаикой аллеи и шелестели под подолом платья молодой женщины. Со своей обычной холодной учтивостью он склонился перед Марианной, прежде чем пожать руку Жоливалю. - Я был дома, когда принесли ваше письмо, - обратился он к виконту, - и, не теряя ни минуты, откликнулся на ваш призыв. Что случилось? В нескольких фразах Жоливаль рассказал главное из беседы Марианны с леди Стенхоп и о результатах своего стремительного расследования. Коррадо слушал внимательно, и Марианна быстро заметила, что он принимает дело всерьез, ибо к концу рассказа на лбу князя появились такие же озабоченные складки, как у Жоливаля. - Может быть, леди Эстер слишком преувеличила, - заключил виконт, - а может быть, и нет! Мы не имеем возможности удостовериться в этом и не знаем, как поступить. Князь задумался. - Даже если налицо преувеличение, угроза остается, - проговорил он наконец. - Надо отнестись к ней со всей серьезностью, ибо у такого человека, как Кэннинг, не бывает дыма без огня. В том, что вам сказали, безусловно, большая доля правды... Что вы желаете делать, сударыня? - добавил он, обращаясь к молодой женщине. - Я ничего особенного не желаю, князь. Просто избежать больших неприятностей. Это вы, мне кажется, должны решать за меня. Разве вы не.., мой супруг? Впервые она употребила это слово, и ей показалось, что тень волнения возмутила бесстрастность красивого темного лица, но это длилось лишь мгновение, мимолетное, как легкая рябь на зеркальной глади озера. Коррадо поклонился. - Я благодарен вам, что вы сейчас вспомнили об этом, ибо я хочу считать это знаком доверия. - Не сомневайтесь, это так и есть... - Вы согласны положиться на мое решение? - Я прошу вас принять любое решение, ибо я не знаю, на каком остановиться. Я думала, - добавила она неуверенно, - может быть, мне лучше покинуть Константинополь. |
