В дорогу я получил от Марины Цветаевой письмо, помеченное так: «31 русское января 1921 года» .

Марина Цветаева – Евгению Ланну

          18 го русск<ого> января 1921 г. <31 января н. сг.>                    

18 л<ет>.  – Коммунист. – Без сапог. – Ненавидит евреев. – В последнюю минуту, когда белые подступали к Воронежу, записался в партию. – Недавно с Крымского фронта . – Отпускал офицеров по глазам.

Сейчас живет в душной – полупоповской полуинтеллигентской  к<онтр> р<еволюционной> семье (семействе!) рубит дрова, таскает воду, передвигает 50 пуд<овые> несгораемые шкафы, по воскресениям чистит Авгиевы конюшни (это он называет «воскресником»), с утра до вечера выслушивает громы и змеиный шип на сов<етскую> власть – слушает, опустив глаза (чудесные! З хлетнего мальчика, к<отор>ый еще не совсем проснулся) – исполнив работу по своей «коммуне» (всё его терминология!) идет делать то же самое к кн. Ш ским  – выслушивает то же – к Скрябиным – где не выслушивает, но ежедневно распиливает и колет дрова на 4 печки и плиту, – к Зайцевым и т. д. – до поздней ночи, не считая хлопот по выручению из трудных положений знакомых и знакомых знакомых.

– Слывет дураком. – Богатырь. – Малиновый – во всю щеку – румянец – вся кровь взыграла! – вихрь неистовых – вся кровь завилась! – волос, большие блестящие как бусы черные глаза, <недописано>

Косая сажень в плечах, пара – до нельзя! – моей Царь Девице .

Необычайная – чисто 18 летняя – серьезность всего существа. – Книги читает по пять раз, доискиваясь в них СМЫСЛА, о к<отор>ом легкомысленно забыл автор, чтит искусство, за стих Тютчева

«Нет, своего к тебе пристрастья

Я скрыть не в силах, мать земля!»

в огонь и воду пойдет, любимое  – для души – чтение: сказки и былины. Обожает елку, церков<ные> службы, ярмарки, радуется, что еще есть на Руси «хорошие попы, стойкие» (сам в Бога не верит!)

Себя искренно и огорченно считает скверным, мучается каждой чужой обидой, неустанно себя испытывает, – всё слишком легко! – нужно труднее! – а трудностей нет, – берет на себя все грехи сов<етской> власти, каждую смерть, каждую гибель, каждую неудачу совершенно чужого человека, помогает каждому  с улицы, – вещей никаких – всё роздал и всё раскрали! – ходит в холщевой рубахе с оторванным воротом – из всех вещей любит только свою шинель, – в ней и спит, на ногах гэтры и полотняные туфли без подошв: – так скоро хожу, что не замечаю – с благоговением произносит слово «товарищ», и – главное! – детская беспомощная, тоскливая исступленная любовь к только что умершей матери.

Наша встреча. – Мы с Т<атьяной> Ф<едоровной> у одних ее друзей. Входит высокий красноармеец. Малиновый пожар румянца. Представляется и – в упор:

– «Я коммунист большевик. Можно мне слушать Ваши стихи?» – «А Вы любите стихи? – Пожалуйста» – «Я читал Ваши стихи о Москве. Я Вас сразу полюбил за них. Я давно хотел Вас видеть, но мне здесь сказали, что Вы мне и руки не подадите.» –? – «П<отому> ч<то> я – коммунист.» – «О, я воспитанный человек! Кроме того, «(невинно) к<оммунис>т – ведь тоже человек?» – Пауза. – «А о каких стихах о Москве Вы говорите?» – «О тех, что в Вес<еннем> Сал<оне> Поэтов ,   кремлевские бока.