— Я в восторге, — только и смог вымолвить его отец, а друзья торжествующе переглянулись между собой.

Потом месье Готьер позвал одного из своих служащих и попросил его оформить для сына с друзьями ячейку для хранения.

Когда еще в Марселе друзья начали делить между собой заработанные на приисках деньги и золото, Эмиль с Дидье настояли на том, что Фабьену принадлежит половина всего, хоть он и старательно отказывался от этого. Но вот, что касается того крупного самородка, Фабьен принципиально решил, что он принадлежит им всем поровну. А когда они помещали самородок в ячейку для хранения, сказал:

— Предлагаю пароль составить из чисел наших дат рождений. Например, я родился 10-го января, значит, первые цифры будут 1 и 0, дальше, Дидье — 28-го октября, 2 и 8, а Эмиль — 6-го февраля, 0 и 6. Итак, шифром будет 102806. О нем будем знать только мы трое, идет?

— Как скажешь! — улыбнулся Эмиль, а Дидье согласно кивнул…

… А спустя всего несколько часов друзья сидели за знакомым столом в небольшой комнатушке семьи Арно, и Мадлен, которая просто вся светилась от счастья, все так же привычно, как в старые добрые времена, кружила вокруг них, накрывая на стол. Потом они бурно отмечали возвращение и вели возбужденные разговоры почти до полуночи. Когда же пришло время расходиться, Мадлен, конечно же, постаралась задержать у себя Фабьена, однако получила неожиданный отказ.

— Я не могу остаться, Мадлен, — тихо проговорил он, стоя в дверях.

— Но почему? — Мадлен не могла поверить в услышанное. — Мы ведь так давно не виделись… Я соскучилась…

— Я тоже по тебе соскучился… Но не могу… Просто не могу… Мне надо идти…завтра много дел, и мне необходимо выспаться… — он прекрасно понимал, что несет полную чушь и Мадлен навряд ли верила ему, но все же он не осмеливался сказать ей в глаза, что попросту больше не хочет ее. В его сердце и мыслях теперь жила только Мари, единственная, любимая и желанная…

… То лето ознаменовалось еще несколькими важными событиями.

Во-первых, Фабьен и Дидье переехали в просторную квартиру в центре Парижа, которую пока решили снимать одну на двоих.

Во-вторых, в конце июня пришла долгожданная записка от Мари, в которой она назначала Фабьену встречу. На этом свидании они наконец-то открылись друг другу и признались в своих пылких чувствах, после чего их отношения перешли на новый виток, и они оба уже были готовы к тому, чтобы соединить свои судьбы навсегда. Правда, теперь оставалось самое главное — сообщить об этом родителям Мари. Это очень тревожило Фабьена, поскольку он безумно страшился реакции отца Мари на такого жениха, как он. А когда Мари сообщила, что через три дня они все-таки идут знакомиться с месье Бертраном, Фабьен вообще перестал есть и пить, а ночами до рассвета валялся без сна, раз за разом представляя разговор с отцом Мари.

И, в-третьих, Дидье тоже влюбился.

Это случилось в тот же самый день, когда Фабьену предстоял разговор с отцом Мари. Дидье вернулся из булочной, где покупал хлеб к ужину, с блуждающей улыбкой на лице. Фабьен, который в этот момент старательно приводил себя в порядок перед встречей с месье Бертраном, недоуменно покосился на друга:

— Что это с тобой?

— Ничего, — продолжая глупо улыбаться, пожал плечами Дидье. — Просто влюбился.

— А-а-а… — протянул Фабьен. — И кто она? Как зовут?

— Она работает в булочной за углом. А имени я ее не знаю. Пока. Но если бы ты видел, какая она красивая…

— Как-нибудь покажешь, — поспешно сказал Фабьен и, прикрыв глаза, сделал глубокий вдох.