—    Всех нас обидишь тогда. У нас самый маленький гость пять ночей спит, а вы большие гости. Обычай рушить не надо.

—    У нас, у русских, говорят: «Утро вечера мудренее». Ты ска¬жи лучше, далеко ли эта река идет, и какие там люди живут.

—    Зачем тебе далекие люди? Вам у нас плохо разве?

—    Хорошо у вас. Но мы нашему богу обещание дали идти на самый конец далекой реки.

—    О-о, бога обманывать нельзя. Если обещали — идите. Один день по реке пройдете, справа попадется большой илем. Там живет старый Охотник Кундыш, живет давно и бедно. Земля там с песком пополам — родит плохо, хлеба мало. Если бы не река да не охо¬та— хоть помирай. Людей много, однако. Дочка моя в тот род за¬муж ушла. К ней в гости заходите. Еще один день лодку толкай¬те— еще один илем будет. Там живет татарин Абас. Бедный, как и мы.

—    Тоже земля плохо родит?

—    А-а, там совсем другое дело. Там мурза землю пахать не велит.

—    Зачем так?

—    Кто знает. Видно, так надо. Может, выгода мурзе какая от этого есть. Если скажете, что я послал — примет. Потом в левую сторону другая река пойдет. Около нее илем Пчелиного пастуха. Его зовут Чка. Дальше, прости меня, не знаю, не ходил.

—    И на том спасибо,—ответил Санька.

Извай подошел к отцу и что-то сказал тихо.

—    Ты прав, сын мой. Он говорит, что у наших рек много за¬ливов, и вы заблудитесь. Он говорит: я их проводить хочу. Если согласны, я с радостью отпущу его.

—    Спасибо тебе, добрый Симокайка.

—    А теперь пировать будем, рыбу, мясо есть будем. Сади¬тесь, гости, ближе к котлам!..

У Симокайки гостили девять дней. Ешка и Шигонька подолгу беседовали с людьми о новой вере. Черемисы со всеми доводами соглашались, однако кресты не брали, говорили, что к своим бо¬гам они привыкли, знают, какие жертвы им давать, какие молитвы. А нового бога если взять, по-новому ему молиться надо, они же не умеют — могут обидеть его, накликать беду на себя.

Шигонька все допытывался у людей: отчего это мурза хлеб им сеять не велит и везде ли такой наказ дан? Если в первый день при людях Симокайка этого не сказал, то наедине все изъяснил. Мурза Япанча на земле, что по правую сторону Кокшаги и вверх по другим мелким рекам, не дает хлеб сеять для того, чтобы люди тех земель, кроме ясака, несли мурзе шкуры, мясо, мед и воск в об¬мен на муку, которую мурзе, после сбора ясака в иных местах, де¬вать некуда. Раньше Япанча зерно и муку возил в Нижний Нов¬город, теперь туда ход закрыт. И удумал мурза сбывать хлеб своим же подданным. Для того и землю пахать запретил.

А Симокайкин илем на левом берегу реки и под тот запрет не попал. И потому люди тут живут малость легче.

Не глядя на упреждение, Шигонька все же купил у соседей Симокайки четыре мешка овса и два мешка ржи.

На десятый день утром тронулись в путь. Впереди шла лодка Извая, в которой, кроме него, было еще двое гребцов. В пути бы¬ли пятеро суток. Остановились в чудесном местечке. Река здесь изгибалась подковой, образуя маленький полуостров.

—     Дальше реку я не знаю, идите сами,— сказал Извай.

Он отвел Саньку в сторону и тихо сказал:

—     Скажи, брат мой, если я и вашему, и нашему богу молить¬ся буду — можно?

—     Молись, Извай. У вас богов много, а наш один — вернее будет.

Извай уехал.

Перво-наперво на полуострове соорудили большой шалаш из двух половин.