Тогда, прямо на строительном складе, куда он приехал отблагодарить хороших людей за хороший товар, его и подрядили строить особняк в Португалии для нефтяного магната, которому моря по колено, а Памир по плечо. И последнему дураку, последнему авиационному инженеру было ясно, что такую удачу выпускать нельзя. Документы? Паспорт по сегодняшним порядкам у любого человека восточной внешности с собой даже ночью, визу рабочую - сделают прямо на границе, нефтяным магнатам ведь не законы писаны, а дыры в этих самых законах…

    Самолёт до Москвы. Самолёт на Кипр. Ещё самолёт - маленький, набитый под завязку, без стюардесс, но со смешливыми пилотами. Жарко, тесно, зато по рядам гуляют, из рук в руки, большие бутыли со сладковатым кипрским питьём. Собирают паспорта. Скоро приземляемся. Приземлились. У трапа трое в форме. Автобус. Провал.

    Вонь и земляная полутьма, в которых он очнулся, сразу объяснили всё то, о чём давным-давно должен был догадаться разумный человек с высшим образованием, в пятом классе читавший и «Хижину дяди Тома», и «Пятнадцатилетнего капитана». Объяснение было настолько всеобъемлющим и всеподавляющим, что ни вопросов, ни воли к борьбе у Толика попросту не осталось. Единственное, что, по странной прихоти воображения, мучило его на протяжении нескольких дней, - не досада на собственную - жадность? глупость? недогадливость? невезучесть? - нет: он никак не мог понять, зачем их усыпили по дороге, если потом пришлось возиться с выгрузкой спящих тел из автобуса. Ответ пришёл с лёгкостью - когда самого Толика погнали выгружать из знакомого автобуса следующую партию «счастливчиков».

    Вместе их держали недолго. По одному, по два, по три человека их продавали местным фермерам, строителям - в общем, хозяевам. Очередной изгиб Толиковой памяти заставлял называть их бауэрами - тоже, видимо, читал что-то в детстве. Запугивать рабов не пришлось: сгорбленные плечи, обвисшие длинные натруженные руки, въевшаяся в кожу земля, обесцветившая глаза покорность удостоверяли личность для вербовщиков куда лучше, чем навеки пропавшие паспорта. Толику хватило ума скрыть от хозяев и высшее образование, и способность худо-бедно ориентироваться в словах незнакомого, но всё же романского языка.

    Рассказывать о своей жизни в рабстве Толик не стал. Начал было, но в горле опять заклокотало, руки мелко задрожали, и после паузы он коротко объяснил, что про Барселонский Конгресс прочитал в газете, которая просто валялась на стройплощадке. Занесло ветром. Да, он умеет читать и по-португальски, и по-испански, говорить - нет, а читать - вполне. И тогда он просто взял и пошёл в Барселону. Почему он знал, что найдет здесь Николая Степановича? Просто знал. Что-то тогда подслушал нечаянно на даче, фамилия знакомая в заметке попалась… Да и не нашёл если бы, то хуже бы не было… Он шёл пешком и ехал на попутках. Это оказалось легко. Много легче, чем решиться на такое.

    Вот и всё. Он здесь.

    -  Да-а… - протянул Николай Степанович. - Какие будут соображения, народ?

    -  Какие тут могут быть соображения! - возмутилась Аннушка. - Никаких тут не может быть других соображений!

    -  Не надо думать, надо трясти, - покивал согласно Николай Степанович. - Даю вводную. В Испании действующих румов нет. Ближайшие - под Лиссабоном, в Марселе и в Касабланке. Через границу, даже эту несерьёзную, без паспорта - рискованно…

    -  Команди-ир!.. - укоризненно протянул Армен.

    -  Я знаю, и в крайнем случае так и поступим. Но крайний случай ещё не наступил. Я предлагаю вызвать Илью, и он через цыган всё организует.