|
– Не объяснит толком, блин… Подивившись работоспособности Юсупова – он словно и не устал вовсе, увлеченно ковыряясь во внутренностях МТ-ЛБ – Ник решает, что пришло время задействовать то, что журналисты завуалировано именуют «административными рычагами», и громко объявляет: – Всё, мужики! Шабаш на сегодня! Пошли на воздух, поглядим, чем нас там Камил осчастливил. Эн колдует у костра, помешивая оструганной веткой в большой закопченной кастрюле. Пес лежит неподалеку, на морде явственно читается полное удовлетворение жизнью. Хал тянет носом. – Куриный супчик? – Почти, – поворачивает к нему раскрасневшееся лицо Эн. – Похлебка из куропатки с корнем лопуха и крапивным листом. – Блин, мы как коровы, жрем всякое сено – то крапива, то лопухи… – недовольно ворчит Хал. – Ничего ты не понимаешь в кулинарии, – смеется девушка. – Между прочим, лопух – ценнейший продукт, в Японии его, например, даже выращивают на огородах. Там он называется гобо. Японский лопух в три раза толще нашего и листья до метра в диаметре, вот. Из гобо делают салаты, повидло, жарят, варят… А наилучшие вкусовое качества он набирает ближе к осени. – Сдаюсь! Сдаюсь! – поднимает в притворно испуге руки Хал. – Энка, а ты откуда это все знаешь? – удивляется Ник. – За тобой раньше вроде кулинарных талантов особо не замечалось… Наградив любимого тренера красноречивым взглядом, Эн все же снисходит до ответа: – У нас в десятом классе в спортивном лагере вечер японской кухни был. Все готовили по какому-нибудь национальному блюду. Ну, суши там, сашими, мисо, унаги-маки разные. А мне захотелось что-то совсем необычное сделать. – И как называлось твое блюдо? – Кинпура, – гордо сообщает Эн. – Всё, давайте к столу… в смысле, помогите мне кастрюлю перенести. Похлебка оказывается вполне сносной – куропатка была жирной, бульон получился наваристым, порезанные листья крапивы напоминают шпинат, а волокнистую мякоть корня лопуха при известной доле фантазии можно принять за разварившуюся картошку. – Хорошо, но мало, блин, – традиционно заявляет Хал, покончив со своей порцией. – У тебя это уже стало вместо «спасибо», – поддевает парня Эн. – Ну, спасибо… – «Нуспасибо» за водой не ходит и дрова не собирает, – завершает нехитрую интригу девушка и поворачивается к остальным: – Кстати, и посуду оно тоже не моет. Намек ясен? Юсупов улыбается, подмигивает Нику. – Вот кому-то эта… с женой повезет. В вечерних сумерках вся компания располагается на отдых. – Санаторий, блин, – высказывается Хал, развалившись на траве. – Жаль, курёхи нет. Очки, слышь, а ты курил раньше? – Нет, – отрицательно мотает головой Юсупов. Он даже сейчас продолжает работать: приволок из бокса пучок каких-то проводов и шершавым плоским камнем зачищает кон shy;такты. – Ты вот умный, блин, – безо всякого перехода продолжает Хал. – Инженер. В школе отличником был, так? Чё думаешь – как все это получилось? В Цирке про конец света говорили. А кто его устроил, блин? Монах считает, что Бог. Он все про этот… как его… апокла… – Апокалипсис, – лениво подсказывает Ник. – Во, точняк! Про него задвигал. Какой-то святой давно все это в книге написал. Ну, там конь бледный, а всадник на нем – смерть! – Отстань ты от человека, – вмешивается Эн. – Тебе делать нечего, а он работает, между прочим. – Дурная голова… – начинает было Хал, но не развивает тему и снова обращается к Юсупову: – Очки, слышь, так ты чё думаешь-то? Помолчав, инженер откладывает провода, снимает очки и в задумчивости протирает стекла. |
