|
– Конец света – интересная версия, – говорит он наконец. – Человечество почему-то эта… всю свою историю об этом думает. Пророки, предсказатели, ученые – все его предрекали. Апокалипсис и Страшный суд – это религиозный вариант. Я эта… плохо помню, давно читал, но вроде бы Бог должен собрать всех людей, воскресить мертвых и оценивать добрые и злые дела каждого, чтобы решить – кому эта… в ад идти, кому – в рай. Но эта… не похоже. У нас что-то другое случилось. – Другое – какое? – не отстает Хал. – Всемирная катастрофа, я так думаю. – Юсупов покусывает дужку очков. – И этого, судя по всему, ни Нострадамус, ни Ванга, ни кто другой не предсказали. – А как же майя? – вставляет свои пять копеек Ник, прислушиваясь к разговору. – Эта… а что майя? – поворачивается к нему Юсупов. – Там вообще другая история. Во-первых, речь у них шла о две тысячи двенадцатом годе, во-вторых, никакого конца света они эта… не пророчили. Это просто неправильный перевод и эта… много-много… как это говорится, охочих до дутых сенсаций журналистов. – Что значит «неправильный перевод»? – удивляется Эн. – Я сама читала, что по каменному календарю майя в декабре двенадцатого года время человечества должно было закончиться. Вот оно и закончилось. Просто в другой год. Может, не перевод, а просто посчитали неправильно? Юсупов усмехается, водружает очки на нос, жует губами. Изре shy;кает: – Про время – в самую точку. Действительно, в декабре две тысячи двенадцатого года закончился круг времени майя. Эпоха, понимаете? Ну, эта… календарь у них был рассчитан до этой даты. И не более того! С января две тысячи тринадцатого началась новая эпоха, просто календарь для нее майя вырезать… эта… высечь не успели – вымерли. Хал коротко гыгыкает и сразу снова становится серьезным. – Очки, ты нам, блин, про науку давай. – Наука… – Юсупов чешет затылок и усаживается поудобнее. – Вообще, существует четырнадцать версий… ну эта… сценариев конца света. Глобальное потепление, например. В ходе него растают все льды и в Арктике и в Антарктиде. Уровень океана повысится на восемьдесят метров. Пол-Европы и пол-Азии затопит, по всей планете эта… изменится климат. Холодные воды из Северного Ледовитого океана хлынут в Атлантику, Гольфстрим исчезнет, и в Европе наступят холода, как в Сибири. Англия, вся Скандинавия эта… вымерзнут… вымерзут. Жить там будет нельзя. А в Америке… – Погоди, Вилен, – останавливает инженера Ник. – К нам-то это какое отношение имеет? Ясно же, что с климатом все в порядке. – Да, этот вариант не катит, – поддерживает друга Хал. – Давай, блин, дальше – чё там еще у тебя есть в загашнике? Юсупов усмехается. – Еще есть сценарий, согласно которому Земля сталкивается с крупным астероидом… – Не пойдет, – качает головой Эн. – Я по телевизору смотрела – там такое должно начаться… Везде землетрясения, новый всемирный потоп, в атмосферу поднимается гигантское количество пыли и наступает глобальная зима, потому что солнечные лучи не могут пробиться сквозь эту пыль. – Правильно, – соглашается Юсупов. – Такой вариант нам действительно эта… не подходит. Есть еще версия, что в один прекрасный… ну, точнее, ужасный день земная кора провернется. – Это как, блин? – вытаращивает глаза Хал. – Чё такое «провернется»? Юсупов опять усмехается и назидательным тоном произносит: – Ученые считают, что земная кора эта… как бы плавает в магме, ну, в расплавленном камне. |
