Правда, сама Аллегра этого не замечала. Некогда она была самой прославленной красавицей этого города, а теперь лежала, погрузившись в сон и не замечая ничего вокруг, – женщина с прекрасным и трагическим прошлым, но без будущего. Стоявший рядом с кроватью монитор сердечной деятельности показывал, что пульс у пациентки ровный. Долгое время в палате не было слышно ничего, кроме размеренного попискивания механизма.

Лоуренс ван Ален сидел в кресле напротив кровати Аллегры. Он пришел навестить дочь впервые с момента своего возвращения. Он долго откладывал этот визит, предчувствуя, как тяжело ему будет увидеть своего ребенка в таком плачевном состоянии.

– Ох, Габриэлла, – сказал он, в конце концов. – Как же оно так получилось?

– Она тебя не слышит, – произнес Чарльз Форс, входя в комнату.

Он нес еще одну вазу с цветами. Чарльз поставил цветы на столик рядом с кроватью. Он не удивился, обнаружив здесь Лоуренса.

– Она решила не слышать, – сказал Лоуренс. – Это все ты.

– Я тут ни при чем. Она все решала сама.

– Может, и так, но все равно это твоя вина. Если бы ты не...

– Ты хочешь сказать – если бы я не спас ее во Флоренции? Если бы я тогда позволил твари добраться до нее? Тогда она не впала бы в кому? А какая была альтернатива? Позволить ей умереть? Что мне было делать? Скажи, отец!

– То, что ты сделал, было против законов вселенной. Это было ее время, Михаил. Ее время уходить.

– Не говори мне о времени! Ты понятия не имеешь, что произошло! Тебя здесь не было! – с горечью отозвался Чарльз.

Он коснулся щеки Аллегры и с нежностью погладил ее.

– Когда-нибудь она пробудится. Пробудится из любви ко мне.

– Очень прискорбно, Михаил, что ты до сих пор ничего не понял. Она никогда не будет любить тебя так, как любила прежде. Она не поймет того выбора, что сделал ты. Тебе следовало позволить ей умереть. Она никогда не простит тебя.

У Чарльза Форса задрожали плечи.

– Почему ты разговариваешь со мной, словно с несмышленым мальчишкой? Она покинула небеса только ради любви к вам с Корделией, когда вы были изгнаны.

– Да. Мы были обречены, мы, приверженцы Люцифера. Но твоя сестра принесла нам надежду. Она по собственному выбору стала одной из не-мертвых.

– А я по собственному выбору последовал за ней.

Лоуренс задумался над их древней историей. Каким давним казалось все это теперь: Люцифер, восходящий на трон, Князь небес во всей его славе, его сверкающая звезда, восходящая, прекрасная, словно солнце. Он был могущественным, как сам Бог, или так они думали во вред себе. Их страдания. Их безжалостное изгнание из рая и Габриэлла, Добродетельная, добровольно вызвавшаяся уйти с приспешниками Люцифера, чтобы принести себе подобным надежду и спасение. Она отвернулась от небес из любви к ним, а Михаил последовал за ней, потому что не смог вынести разлуки с любимой. Их двоих называли неразвращенными, потому что на них не лежал грех изгнания. Они ушли по собственной воле. Ради любви и долга.

– Итак, ты победил, Лоуренс. После стольких лет ты все-таки получил желаемое. Получил Совет.

Открытое голосование было созвано нынешним утром, и Лоуренса избрали Регисом почти единогласно. Чарльза немедленно лишили титула и обязанностей. Его репутация серьезно пострадала после того, как Мими была признана виновной. Едва лишь эти новости были обнародованы, Чарльз подал заявление о выходе из Совета старейшин.

– Я никогда не хотел сместить тебя, Чарльз. Я только хотел избавить нас от опасности.

– От опасности? Избавиться от опасности невозможно. Все, что ты сделал, – посеял страх и слабость. Ты заставишь нас снова отступить. Уйти в тень. Во тьму, где мы будем прятаться, подобно животным.

– Это будет не отступление, а тактический маневр, который мы сможем подготовить.