Шайлер уставилась на ковер под ногами, пытаясь понять, то ли дедушка испытывает ее, то ли попросту предполагает, что Шайлер выберет верный путь просто потому, что она – его внучка.

– Да, – отозвалась она. – И слава богу за это.

Внезапно у нее закружилась голова, а перед глазами все поплыло. У нее подогнулись ноги, но упасть девушка не успела: Лоуренс вскочил и поймал ее.

– Ты меня не послушалась! – мрачно произнес он. – Ты не взяла себе человека-фамильяра. Ты слабеешь.

Шайлер покачала головой.

– Шайлер, это дело серьезное. Если ты не возьмешь фамильяра, то с высокой степенью вероятности впадешь в кому, как твоя мать.

– Но я...

Лоуренс оборвал ее, отрывисто скомандовав:

– Ты должна отправиться на охоту и использовать соблазнение. Зов. Теперь другого выхода нет.

Церемония Оскулор – так назывался ритуал между вампиром и человеком – обычно служила развитием уже существующих отношений. Потому-то люди-фамильяры традиционно были любовниками или друзьями Голубой крови. Но кодекс также разрешал применять силу соблазнения, если вампир оказывался в безвыходном положении. Вампир мог использовать зов, чтобы притянуть человека к себе, а потом загипнотизировать его и напиться крови.

– Я научу тебя словам на священном языке, которые инициируют это воздействие, – произнес Лоуренс. – Сегодня вечером я пойду в клуб. И надеюсь, что, когда вернусь, ты уже выполнишь все, что нужно.

Вскоре после этого дедушка ушел, оставив Шайлер в ее комнате.

«Я не хочу! – горько подумала она. – Я не хочу делать это с чужим человеком. Я ни с кем не хочу это делать. Я вовсе не в безвыходном положении! Или все-таки в безвыходном?»

Потом кто-то постучал в дверь спальни Шайлер, словно бы привлеченный зовом.

– Что такое, Хэтти? – спросила Шайлер.

Дверь отворилась.

– Это не Хэтти, это я, – сказал Оливер и, ссутулившись, перешагнул через порог.

– Я не слышала, как открывалась входная дверь. Что ты здесь делаешь? – настороженно спросила Шайлер.

– Твой дедушка сказал, что ты хочешь, чтобы я зашел ктебе, – объяснил Оливер.

Ага. Так значит, Лоуренс сам прибег к зову. Только воспользовался для этого всего лишь телефоном.

«Очень умно, дедушка», – подумала Шайлер.

Оливер пересек комнату и сел на сундучок напротив кровати Шайлер. Он печально взглянул на девушку.

– Я тут подумал... если ты все еще хочешь, мы можем это сделать.

– Ты хочешь сказать...

– Да.

– Здесь? – спросила Шайлер, обведя взглядом свою комнату, с ее постерами «Эванесенс», розовым кукольным домиком Барби, с рядами обложек «Плейбилл», с плакатами «Рент», «Авеню кью», «Мальчика из страны Оз», развешанным по стенам еще с тех времен, когда Корделия регулярно брала ее с собой на бродвейские мюзиклы. Это все еще была детская спальня, выкрашенная в ярко-желтый цвет. Она не походила на логово вампира.

– А чем это место хуже любого другого? – Оливер пожал плечами. – Кроме того, так мне не придется тратиться на гостиничный номер.

– Ты точно уверен? – спросила Шайлер, коснувшись его руки.

– Да, – выдохнул Оливер. – Я знаю, что с тобой произойдет, если ты этого не сделаешь, и, между нами говоря, предпочту, чтобы ты не превращалась в овощ. Терпеть не могу овощи, – пошутил он. – Особенно брокколи... Ну, так как мы?.. – произнес Оливер. – Мне как, стоять? Или?..

Он встал и огляделся по сторонам. Он был настолько выше Шайлер!

– Нет, лучше сядь, – сказала Шайлер и мягким толчком отправила юношу на свою кровать.