Женщина улыбнулась Чазу.

– Нам нужно поговорить. Дело в том, что я видела у вас камень. Ведь он и сейчас у вас?

Она решительно прошла мимо Чаза.

– Так оно и есть. Вот он, в уголке для медитации. Теперь мы с вами...

Заметив девушку, она осеклась. Лицо ее застыло, румяна внезапно приобрели какой‑то неестественно яркий оттенок.

Чаз поспешно захлопнул дверь и повернулся к женщине.

– Вы что, с ума сошли? – яростно прошептал он. – Нас не должны видеть вместе! Неужели вы не понимаете?

Не сводя с девушки глаз, женщина ответила:

– Насколько я понимаю, вы прихватили с места катастрофы нестерильный предмет. Ваше имя я узнала у стюарда. Но вы ничего не знаете обо мне – кто я, чем занимаюсь... словом, ничего. Так что в любой момент я могу донести на вас.

– Но тем самым вы донесете и на себя.

– У меня нет ничего нестерильного, – парировала женщина. – А вам хватит и анонимного звонка. Даже если вы прямо сейчас избавитесь от камня, полиция все равно обнаружит, что он находился у вас.

– Неужели? – мрачно спросил Чаз. – А может, и нет. Да и какое вам до этого дело? Я спас вам жизнь – разве этого не достаточно?

– Нет! – Женщина вызывающе взглянула на Чаза. – Моя жизнь все равно теперь ничего не стоит. Думаю, я уже заразилась гнилью.

– Не сходите с ума! – разозлился Чаз. Он вдруг вспомнил поведение попутчицы до катастрофы, ее животный страх перед внешним миром. – Мы пробыли в нестерильной среде всего несколько минут. Шансов заразиться не больше, чем один из миллиона.

– Однако этот шанс все же существует, – возразила женщина. – Именно поэтому побывавших снаружи не пускают назад. А если принять во внимание мою невезучесть, то готова поспорить, что я подхватила инфекцию. И не исключено, что вы тоже. – Она снова посмотрела на девушку. – Думаю, вы успели заразить и ее.

– Вы соображаете, что несете? – взорвался Чаз. – Что вам от меня надо?

Женщина перевела взгляд на него.

– Мой муж умер, когда нам было по двадцать два года, – медленно заговорила она. – Я одна осталась с тремя детьми. Близнецы и новорожденный малыш. Учитывая, что на семерых мужчин приходится десять женщин, вдове с тремя детьми рассчитывать было не на что. Я даже не смогла приобрести специальность. Мне пришлось сидеть дома и растить детей на пособие. Теперь мои дети повзрослели, и им нет до меня никакого дела. Так что если через несколько недель мне суждено умереть от гнили, то оставшееся время я бы хотела пожить в свое удовольствие.

Женщина в упор взглянула на Чаза.

– У вас есть работа, и денег более чем достаточно. Я хочу получить все, что вы можете мне предоставить. – Она в последний раз взглянула на девушку. – Я собиралась предложить вам нечто вроде партнерства, но теперь вижу, что из этого ничего не выйдет.

Повернувшись, она направилась к двери.

– Я вам позвоню, – бросила она напоследок. – И если не застану вас дома, то потрудитесь позвонить мне сами. Мне терять нечего.

Женщина открыла дверь и вышла. Щелкнул замок. Краем глаза Чаз заметил, что девушка тоже направилась к двери.

– Подожди! – в отчаянии прошептал он и попытался удержать ее. – Постой! Не уходи...

Внезапно в глазах у него потемнело, и Чаз потерял сознание.