– Значит, ты тоже из Цитадели? – спокойно спросил он. – Может, ты у них даже главный?

– В Цитадели нет главного, – ответил Джай. – У нас здесь все как в обычной деловой организации. Если тебе так хочется, можешь считать меня кем‑то вроде председателя совета директоров. А Этрия могла бы сойти за президента компании.

Голос Джая звучал как всегда мягко. Чаз покачал головой.

– И чем же эти подонки сумели подкупить такого одаренного человека, как ты? – спросил он. – Если верить Эйлин, у тебя экстраординарный дар.

– Свободой, – все также мягко ответил Джай. – Некоторые находят свободу в том, что держатся в стороне от остальных. Я же нахожу ее в том, чтобы командовать другими. – Он почти с грустью посмотрел на Чаза. – А твой недостаток, Чаз, заключается в том, что тебя никогда не тянуло управлять другими; но в то же время ты никому не позволял командовать собой. Вот почему в конце концов я проголосовал против тебя – несмотря на то, что вначале выступал за то, чтобы допустить тебя на Массу.

Джай посмотрел на сидевшего справа от него Ваку.

– Не все были со мной согласны, – добавил он. – Наш бедный старый Алекс колебался.

– Зачем было рисковать? – вмешалась Этрия. – Ты сознательно пошел на риск, назначив Ваку его экзаменатором. Нужно было прислушаться к моему совету и уничтожить Чаза, тогда бы он не доставил нам столько неприятностей.

– Теория инвестиций, – начал Джай, – допускает определенный риск ради получения максимальной прибыли. Чаз мог бы сторицей отплатить нам. К тому же мы по‑прежнему контролируем ситуацию.

Джай взглянул на техников, которые возились с двумя трехметровыми антеннами. Антенны еще не подключили к источнику питания, и они возвышались в центре комнаты как два серебряных скипетра; но вот между ними появилось и ожило двухметровое изображение. Это была панорама площади перед южной стеной Эмбри‑Тауэр. Камера была установлена очень высоко, но благодаря телескопическому объективу казалось, что она висит прямо над головами столпившихся на площади людей.

Тем временем люди, сидевшие за длинным столом, поменялись местами. Этрия уступила свое кресло рядом с Джаем какому‑то немолодому плотному человеку с бульдожьей физиономией. Человек кого‑то смутно напоминал Чазу. Напрягшись, он вспомнил, что физиономия принадлежит губернатору Большого Чикаго. Значит, Эйлин была права насчет связи Цитадели с правительственными чиновниками.

Чаз снова перевел взгляд на панораму площади. Думай, приказал он себе. Возбужденная и явно настроенная против Эмбри‑Тауэр толпа заполонила площадь. Чаз узнал нескольких скитальцев, одетых в обычные серые комбинезоны. Они непрерывно передвигались с места на место, подзадоривая толпу. Но Красного Скитальца среди них не было. Странно, но его отсутствие вызвало лишь легкое удивление... Вспомнив об Эйлин, Чаз оглянулся на девушку.

Она сидела в таком же, как и он, кресле, метрах в трех от него. Когда их глаза встретились, девушка вымученно улыбнулась. Как и его, Эйлин не пристегнули к креслу, хотя в дальнем конце комнаты Чаз заметил худощавого юношу, который держал их под прицелом ручного лазера.

Он снова повернул голову в сторону стола.

– Джай.

Тот оторвался от разговора с губернатором и невысоким седовласым человеком. Седой отошел и сел чуть в стороне. Джай вопросительно посмотрел на Чаза. Тот помолчал.

– Эйлин... – наконец произнес Чаз. – Она тебе здесь не нужна.

Джай покачал головой.

– По правде говоря, – сказал он, – я и сам предпочел бы обойтись без нее. В конце концов, я тоже колдун – по крайней мере был им когда‑то. Я стараюсь не причинять людям вред – это очень плохо сказывается на даре.