На пластмассовой панели горел зеленый огонек. Щиб нажал на клавишу «стоп», и воцарилась тишина. Здесь же, в нише, лежало еще несколько дисков. Бах, «Реквием» Моцарта, «Сокровища музыки барокко»... Кто же включил проигрыватель?

Шиб вышел на улицу. Никого не было видно. Куда подевалась Гаэль?

– А, и вы здесь?

Кордье, стоя возле темно‑зеленого «вольво» с чемоданчиком в руке, недружелюбно разглядывал Шиба.

– Бланш не стало лучше? – спросил Кордье, направляясь к дому.

– Гм... я не знаю.

Кордье слегка приподнял брови, пожал плечами и поднялся по лестнице к входной двери дома, откуда в тот же момент вышла Гаэль.

– Ее положили на диване в гостиной, – сказала она ему. Когда врач скрылся за дверью, Гаэль спросила Шиба:

– Ну что, ничего не заметил?

– Нет. Это не ты включила музыку в часовне?

– Музыку в часовне? – недоверчиво переспросила Гаэль. – А, ну да, я как раз подумала: пока все равно нечем заняться, почему бы не послушать последний альбом Ману Чао?

– Кто‑то включил музыку, – объяснил Шиб. – Кантату Баха,

– И что?

– А то, что я никого не видел и не слышал! Кто‑то вошел в часовню, совершенно бесшумно, и поставил этот гребаный диск, пока я ползал на карачках под алтарем!

– Ты слишком нервный, – заметила Гаэль.

– Слушай, перестань напускать на себя такой самоуверенный вид! Ты знаешь не больше моего! – Шиб потер лоб, хрустнул пальцами. – Кстати, как Бланш?

– Пришла в себя. Спросила, где Элилу, потом начала биться головой о стену.

Шиб бессильно закрыл глаза. Перед ним предстала картина: «скорая», увозящая Бланш в темноту, мрачные коридоры психиатрической лечебницы...

– И что теперь делать? – спросил он, обращаясь к «вольво» доктора Кордье. – Устраивать спиритический сеанс и спрашивать Элилу, куда подевалось ее тело?

– Нужно спуститься к реке, – сказала Гаэль.

– Ты думаешь, могла повториться история с Офелией? – устало спросил Шиб.

– Я думаю, что похититель должен был куда‑то унести свою добычу.

– Я схожу узнаю, что с Бланш, и сразу вернусь, – сказал Шиб, не глядя на Гаэль.

Она вздохнула. Он почувствовал, что краснеет.

Кордье выпрямился, сжимая в руке шприц. Бланш лежала на диване, закрыв глаза. На виске у нее был кровоподтек. Андрие сидел рядом, держа ее за руку.

– Это просто синяк, ничего серьезного, – сказал Кордье. – Но я бы все же советовал положить ее в клинику.

Андрие сделал отрицательный жест.

– Послушайте, нет ничего удивительного, что на не может... справиться со всем этим!

– Я знаю, но она становится опасной для самой себя. На всякий случай я оставлю вам телефон одного знакомого специалиста, – добавил он, роясь в бумажнике.

– Того, который занимался Ноэми? – спросил Андрие.

– Да. Вот, держите. Проконсультируйтесь с ним.

Не сказав больше ни слова, Кордье направился к двери, рядом с которой стоял Шиб. Не взглянув на него и не попрощавшись, врач скрылся за дверью.

Бланш слегка вздрогнула, ее глаза приоткрылись, и она провела рукой по руке мужа, который осторожно гладил ее лицо.

Все, Шиб, тебе больше нечего тут делать. Или ты собираешься и дальше наблюдать за этой семейной идиллией?

Он вышел, опустив голову, и чуть не наткнулся на Шарля.

– Маме стало лучше? – спросил он.

– Да.