|
Он останется с Боусером до тех пор, пока мы не вернемся. В холодильнике есть остывший ростбиф, и он поест сам и накормит Боусера. Он сходит и соберет яйца. Они с Боусером будут разговаривать прежде всего об этом. Он скажет Боусеру, что, может быть, время собирать яйца, а Боусер скажет, что да, увы, пора, и Хайрам предложит пойти, и тогда Боусер скажет, что да, пойдем и соберем их. - А эти его претензии... что он может разговаривать с Боусером... Как ты думаешь, Хайрам на самом деле думает, что он это делает, или это только его фантазии? - Честно говоря, не знаю. Хайрам-то так думает, но что в этом плохого? С животными, а ведь они тоже личности, можно устанавливать какие-то определенные отношения. Когда Боусер выкапывает сурков из нор, я отправляюсь за ним и вытаскиваю его из норы, вымазанного глиной и грязью, почти истощенного. Даже в этом случае он не хочет идти домой. Но я хватаю его за хвост и говорю: "А ну-ка, Боусер, домой!". И он идет впереди меня рысцой. Но я должен схватить его за хвост и сказать эти слова, иначе он ни за что не пойдет со мной. Но когда я проделываю эту глупую процедуру, он всегда бежит домой впереди меня. Она рассмеялась. - Ты и Боусер - вы оба сумасшедшие! - Ну, конечно. Ты не можешь прожить с собакой годы... - И с цыплятами. Я помню, что там были цыплята. Может быть, у тебя есть еще и свиньи, и лошади, и... - Нет. Только цыплята. Нужны яйца - для еды. Я задумывался, не купить ли корову, но с коровой так много возни. - Эйса, я хочу поговорить с тобой о деле. Ты говорил, что не хочешь, чтобы университетские лезли сюда. Я думаю, есть способ сохранить эти раскопки за тобой. Что ты скажешь, если я войду в дело? Я не донес вилку с салатом до рта, а потом положил ее. В том, как она это сказала, было нечто - почти предупреждение. Не знаю, что это было, но я испугался. - Войти в дело? Что ты имеешь в виду? - Позволь мне разделить с тобой эту работу. - Глупо и спрашивать. Конечно, ты можешь разделить ее со мной. Разве я уже не разделил с тобой свое открытие, рассказав тебе о нем? - Я говорю о другом. Речь идет не о подарке. Я имела в виду партнерство. Ты не хочешь продолжать преподавание, хочешь заниматься раскопками, и я думаю, что ты должен их продолжить. Ты обнаружил что-то важное. Прерывать эту работу нельзя. Если я могу помочь немного так, чтобы тебе не нужно было уезжать... - Нет, - сказал я жестко. - Не продолжай. Мне это не нужно. Ты предлагаешь финансировать меня. Я отказываюсь. - Ты несешь чушь, - сказала она, - и говоришь так, будто я предложила нечто ужасное. Я не пытаюсь перекупить тебя, Эйса. Это не так. Я просто доверяю тебе, и все, и стыдно, что ты должен... - В большом бизнесе принято так, - сказал я сердито, - но я не желаю, чтобы мне покровительствовали. - Жаль, что я завела этот разговор. Мне казалось, что ты поймешь. - Черт побери, почему ты об этом говоришь? Ты должна была бы знать меня получше. Все и так идет прекрасно. - Эйса, вспомни наш разрыв. Ту борьбу, которую мы вели между собой. Она отняла у нас двадцать лет. Давай не будем начинать сначала. - Борьбу? Не было никакой борьбы. - Я была из тех, кто в те времена "был сердитым". А ты с парой мужчин откололся и пренебрегал мной. И когда ты пытался что-то говорить, что-то объяснить, я не слушала. Так случилось в один из последних дней на раскопках, и я никогда не имела возможности преодолеть свой гнев. |
