Но капитан Доун запротестовал самым решительным образом.

— Послушайте, Нишиканта, — сказал он, побледнев, с дрожащими от злости губами. — Это — гадость, и ничего, кроме гадости, из этого не получится. Я знаю, что говорю. Вы не имеете права рисковать нашей жизнью из-за вашей игры. Лоцманское судно «Анни-Майн» было потоплено китом как раз у Золотых Ворот. Я еще мальчишкой, младшим помощником на бриге «Бернкасль», отстаивал у Хакодате двойные вахты, потому что на нас налетел кит. Разве прекрасно оснащенное китобойное судно «Эссекс» не утонуло у западных берегов Южной Америки, за двенадцать тысяч миль от ближайшего берега, и все это только потому, что крупный кит вдребезги разбил все судно.

Симон Нишиканта, на которого «накатило семь чертей», не удостаивал капитана ответом и продолжал посылать пули вдогонку последнему киту, не успевшему скрыться из его поля зрения.

— Я помню эту историю с «Эссексом», — обратился Бывший моряк к Доутри. — Судно было потоплено китом и его детенышем. Оно было нагружено на две трети и пошло ко дну меньше чем за час. Одна из шлюпок пропала бесследно.

— Но попала ли одна из шлюпок на Гавайские острова, сэр? — почтительно спросил Доутри. — Тридцать лет назад в Гонолулу я как-то встретил одного парня, который уверял, что служил гарпунщиком на китобойном судне, которое было потоплено китом у берегов Южной Америки. Я тогда в первый и последний раз слышал о нем, пока вы не заговорили об этом. Это было, вероятно, то же самое судно, не правда ли?

— Вероятно, разве что два разных китобойных судна были потоплены китами у западных берегов, — ответил Бывший моряк. — Но гибель «Эссекса» совершенно достоверна, это исторический факт. Очень возможно, баталер, что человек, которого вы встретили, был именно с «Эссекса».

Глава XIII

Капитан Доун напряженно работал, наблюдая кривую, описываемую Солнцем, стараясь определить с помощью бесконечных уравнений аберрацию, вызванную движением Земли по громадной ее орбите, и вычерчивая бесконечные таблицы, пока голова у него не шла кругом.

Симон Нишиканта открыто издевался над несостоятельностью его науки и продолжал малевать акварели, когда бывал спокоен, и стрелять в морских животных и птиц, когда в нем начинали бушевать страсти и рождалось разочарование от ненависти к морю, скрывающему Львиную Голову — остров сокровищ Бывшего моряка.

— Я докажу вам, что я совсем не скряга, — заявил Симон Нишиканта в один прекрасный день, хорошенько прожарившись на мачте в течение пяти часов. — Капитан Доун, на какую сумму должны были мы, по-вашему, купить хронометров в Сан-Франциско, — хороших, конечно, подержанных хронометров?

— Скажем, долларов на сто, — ответил капитан.

— Прекрасно. Я не просто так говорю. Этот расход должен был лечь на нас троих. Я беру на себя всю сумму. Скажите матросам, что я, Симон Нишиканта, заплачу сто долларов золотом тому, кто первый из них увидит землю на широте и долготе, указанной мистером Гринлифом.

Но карабкавшимся по мачтам матросам суждено было разочароваться, ибо всего лишь два дня пришлось им наблюдать за океаном в надежде на хорошую награду. Виноват оказался не только Доутри, несмотря на то, что одного его желания было совершенно достаточно, чтобы отнять у них все шансы на получение долларов.

Находясь как-то внизу в трюме, он вздумал пересчитать ящики с пивом. Сосчитав, он усомнился в правильности своего счета, зажег еще несколько спичек, пересчитал снова и затем тщетно обыскал все помещение, в надежде найти сложенные где-нибудь в другом месте ящики.