— Бросайте щиты! — обратился я к врагам. — Складывайте оружие!

— Бей их! — голосил человек на носу. — Бог с нами! Нас нельзя победить!

— Зато можно убить, — фыркнул Осви.

При мне было двадцать воинов. Десятерых я оставил сдерживать находившихся позади, прочих повел к носу. Мы били мечами по щитам, мы выкрикивали оскорбления; мы являли собой надвигающуюся погибель, и неприятели сломались. Они побросали щиты, положили оружие и опустились в знак покорности на колени. На корабль перебирались мои люди и норманны Эгила. Вскрик поведал мне о смерти человека у меня за спиной, но это был последний вскрик, потому что вражеская команда была побеждена. Я посмотрел направо и увидел, что самый маленький неприятельский корабль поставил парус и идет на юг. Он убегал.

— Эта битва закончилась, — обратился я к врагам, теснившимся под крестом, украшавшим штевень корабля. — Не стоит умирать ни за грош.

Мы потопили одно судно и захватили два.

— Складывайте щиты! — продолжил я, делая шаг вперед. — Все кончено!

Щиты загремели по палубе. На доски упали мечи и копья. Все сдались, кроме одного упрямого воина. Всего одного — молодого, высокого, с густой белой бородой и яростными очами. Он стоял на носу, держа длинный меч и простой щит.

— Бог с нами! — взывал он. — Бог нас не оставит! Бог никогда не подведет! — Упрямец громыхнул клинком по щиту. — Поднимите оружие и убейте их!

Ни один из его товарищей не шелохнулся. Они понимали, что побиты, и надеялись только на милость с нашей стороны. Юнец, поверх кольчуги у которого висело на серебряной цепи распятие, в последний раз ударил мечом, сообразил, что остался один, и, к моему изумлению, спрыгнул с носовой площадки и сделал два шага по направлению ко мне.

— Ты Утредэрв? — осведомился он.

— Кое-кто так меня называет, — любезно признал я.

— Нас послали убить тебя.

— Не вам первым дают такое поручение, — сказал я. — Кто ты?

— Избранник Божий.

Лицо его обрамлял шлем, искусной работы вещь, окованная серебром и с крестом на шишаке. Красивый был молодец, высокий и гордый.

— У Божьего избранника есть имя? — спросил я.

Сунув Осиное Жало Осви, я выхватил из подбитых войлоком ножен Вздох Змея. Божий избранник решил драться, причем один на один, так что Вздоху Змея достанет места, чтобы излить свою ярость.

— Мое имя Бог ведает, — гордо ответил юнец. Он обернулся. — Отче!

— Сын мой! — отозвался резкий голос.

Говорил священник, что стоял среди копейщиков на носу, и по этому скрежещущему голосу я узнал того, кто подбадривал воинов убивать нас.

— Если я умру, то попаду на небо? — с искренним волнением спросил юнец.

— Сын мой, сегодня же будешь рядом с Богом. Среди блаженных святых! Потрудись же во имя Господне!

Молодец опустился на миг на колени, закрыл глаза и неуклюже перекрестился рукой, держащей меч. Люди Эгила, мои дружинники и выжившие враги смотрели на все это. Кое-кто из моих воинов-христиан тоже осенил себя крестом. Молятся они за меня или просят прощения за то, что захватили корабль с крестом на штевне?

— Не валяй дурака, парень, — посоветовал я.