Слав кивнул.

– Есть и такие, левая бровь и нижняя губа, верно?

– Точно, – обрадовано сказал Микула.

– Так вот Соловей…

– Ярослав, – поправил его десятник.

– Ярослав, – согласился Слав, – не оставляет надежды вернуть то, что его по праву. И копит силы. Во всяком случае, он поступил со мной по чести.

– Мне нужно увидеть его, – решительно поднимаясь, произнес десятник. – Если он действительно сын Ярополка, то я мог бы помочь, очень многие в дружине недовольны правителями, и если сын Ярополка вернулся, то они присоединились бы к нему.

– Хорошо, – кивнул Слав, опоясываясь мечем и набрасывая на плечи заштопанный на животе плащ. – Но это может быть опасно.

– Такова жизнь ратника, – отозвался Микула и шагнул к двери. – У меня ничего нет, кроме тощего кошеля, доспеха, копья и меча. Во время бунта погиб отец, мать умерла двумя годами ранее. Мою невесту урмане изнасиловали и распяли на двери собственного дома.

– Ну, тогда пошли, – и Слав шагнул за дверь.

Глава пятая. Перекресток

На улице уже во всю светило солнце, день близился к полудню, но Сумеречная пустошь была сера и неулыбчива. Грязные полуразвалившиеся лачуги, из которых изредка выглядывали перепачканные истощенные нищетой детские лица с глазами, полными ненависти, бросавшие на десятника и его спутника злобные взгляды. Взрослые редко встречающиеся на улицах, старались убраться с дороги, посылая им вслед тихие проклятия. Дойдя до памятного по ночному путешествию перекрестка, Слав остановился.

– Мне нужно видеть Соловья, – громко крикнул он, – но иду я к нему не как к Соловью, а как к Ярославу, сыну Ярополка.

Ответом ему было молчание.

– Стоим здесь, – приказал десятнику Слав, – и ждем.

Десятник кивнул, мол, мы гости, и пока хозяин не позовет, будем ждать.

Потянулись томительные минуты ожидания.

– Следуйте за мной, – раздался из тени дома, что стоял прямо перед ними, скрипучий голос горбуна.

Слав кивнул и шагнул в узкую улочку. Следом за ним, немного дергаясь, шагнул Микула.

Все происходило также, как и ночью: камень, загораживающий проход в стене, дружинники в лохмотьях с длинными кинжалами в руках, зло смотрящие на Слава и Микулу, тронный зал в подвале бывшего терема Ярополка и Соловей-Ярослав, сидящий на троне своего отца.

– Зачем ты вернулся? – спросил он, с интересом рассматривая Микулу. – Да еще в сопровождении дружинника?

Микула, в нерешительности стоявший у самого входа и рассматривающий сидящего на троне князя Соловья, сделал несколько шагов вперед и, остановившись недалеко от трона, преклонил колено.

– Рад видеть князя славного Яр-града, – склонив голову, сказал он.

– Интересно, – своим насмешливым голосом произнес Соловей. – Значит, Слав доверился тебе и рассказал, кто я? Интересно.

– Княже, – заговорил Микула, – вины дружины в том, что произошло, нет. Мы не участвовали в заговоре против Ярополка и не подавляли бунт верных тебе вассалов. Дружина не знала о кознях бояр и самых богатых купцов.

– И что это меняет? – заинтересованно спросил Соловей. – Я атаман ночной братии, вор и убийца. Я больше не княжич.

– Дружина ждет твоего возвращения, – ответил Микула. – Ратники и народ славного Яр-града недовольны правлением купцов и бояр. Княжество твоего отца развалено, самые богатые веси захвачены соседями, мелкие медленно вымирают.