Собравшиеся дружно кивнули, мол, все ясно, от магии зависит безопасность, а значит, магия должна жить. Вскоре все вопросы были решены, и шатер опустел. А ночью произошел первый серьезный бой.

– Воевода! – влетев в шатер, заорал Яромир. – Нежить идет. Много, около двух тысяч – вовкулаки, ведьмаки и упыри. Прут прямо на нас.

– Крестьян и всех, кто не сражается, в центр лагеря. Воинам укрыться за бортами телег, стрел не жалеть, потом соберем, – облачаясь в кольчугу и опоясываясь мечом, приказал Слав.

– Уже, – отчеканил Яромир, – все готово, ратники ждут. Но одну печать кто-то стер, именно в этом месте собираются ведьмаки и упыри, одного из пастырей мы все-таки проморгали.

– Проклятье! – разозлился Слав. – Кто это сделал?

Яромир откинул полог и втащил внутрь пьяного в дрыг дружинника. Молодой парень лет двадцати едва держался на ногах.

– Пастырь? – спросил Слав у сотника.

– Неа, – отозвался Яромир, – эта пьянь залила глаза и пошла не в ту сторону, перешагнув печать. Его поймали и скрутили, но было поздно.

– Свяжи его покрепче, – приказал Слав. – Если выживем, устроим суд, а нет, значит, такова наша судьба.

– Стража, – крикнул Яромир и, дождавшись появления двух ратников в доспехах, приказал, – этого связать, дадите сбежать, займете его место. Все ясно?

Ратники кивнули и выволокли парня из шатра Слава.

– К месту, где разорвана печать, стяни побольше умелых дружинников, там будет самое жаркое место.

– Будет сделано, – отрапортовал Яромир.

– Ну, пойдем, глянем на наших орлов, – сказал седой воевода и в сопровождении сотника вышел из шатра.

В этот момент нежить пошла на приступ. Ратники стояли двойным кольцом: первыми – копьеносцы и меченосцы, не дающие пробиться нежити к лучникам, бьющим из-за спин. Борта телег завалены трупами нежити, вокруг раздается вой, брань, предсмертные хрипы. Но дружинники встали насмерть. Вскоре нежить отхлынула, прекратив штурм по всему периметру, и стала прощупывать оборону в конкретных местах.

– Упыри! – заорал кто-то.

Сразу несколько сотен стрел ударили по падающим на лагерь летучим кровососам. Через час нежить перебили. Крестьяне стаскивали трупы в одну кучу, женщины вырезали стрелы. Все это проходило под бдительным присмотром дружинников.

– Мы потеряли около сотни ратников убитыми и вдвое больше ранеными, – доложил Темир, принявший командование над всеми воинами. – Крестьян пострадало немного. Все, кто был укушен, обнаружены. Таких всего с два десятка.

– Как поступил? – спросил Слав, зная ответ.

– Убили.

Слав кивнул, именно такой приказ он отдал три дня назад, никто не возражал, все понимали, что может произойти, если этого не сделать.

Часам к десяти трупы были сожжены, стрелы собраны, раненые уложены в повозки. Все члены вольной дружины собрались вокруг невысокого холма, на котором стоял шатер предводителя. Слав вышел и остановился у входа, где стоял палач в красном колпаке, опираясь на огромный топор.

– Сегодня ночью, – громко сказал седой парень, – был нарушен мой приказ – один из ратников пьяным вышел за телеги и стер одну из печатей сварога.