– Джуда, все-таки мы добились своего. Конфедерация заняла свое место среди государств мира. И то, что нас признали столько стран, – в большой мере твоя заслуга.

– Скорее – помощь югороссов. Ведь во время Первой Конфедерации ни одна страна так и не отважилась установить с нами дипломатические отношения, хотя некоторые – в частности, Англия – этого негласно хотели. Но, как говорят наши югоросские друзья, я сделал все, что мог, и пусть тот, кто сможет, сделает лучше.

12 января 1879 года (31 декабря 1878 года). Балтимор, харчевня «Sharecropper»

Капитан армии Конфедерации Эзра Джонсон, почти эмигрант

– Я тебе говорю, пошел отсюда! – раздался раскатистый бас Джона Джонсона, моего кузена и хозяина харчевни. – Одна лишь черная харчевня во всем городе, и ты приперся именно сюда.

– Простите, уважаемый, – послышался голос Алекса Смолла. – Я ищу моего друга, капитана Эзру Джонсона.

– Чудны дела Твои, Господи, – ответил ему Джон. – Твоего друга? Я не ослышался? Ты же белый!

Я вышел на крыльцо.

– Джон, он и правда мой друг.

– Ну ладно, тогда пусть заходит.

Алекс улыбнулся и вошел внутрь. Джон без лишних слов поставил перед ним жареную свинину и кружку пива, добавив:

– С тебя четверть доллара.

– Ну и моему другу того же, – ответил тот, даже не отреагировав на сильно завышенную цену. – Так что полтинник.

– Двадцать пять центов за вас обоих, – сменил Джон гнев на милость, принес мне того же и удалился.

В последний раз мы виделись в середине сентября, когда я заехал к моему русскому другу в Вашингтон и застал его пакующим чемодан.

– Ты куда собрался?

– Надин Тёрчин попросила меня съездить в Иллинойс, продать дом и привезти кое-какие вещи.

– А что они сами не поехала?

– Югороссы отправили обоих Тёрчинов в Константинополь, в лечебницу на Принцевых островах. А я собираюсь последовать за ними сразу после инаугурации.

– Ты что, уезжать собрался?

– Видишь ли… Все-таки родина моя не здесь, а там, в России. А невесту мою убили, и меня здесь больше ничто не держит. Так что сначала поеду в Югороссию, буду учиться на инженера, у меня уже приглашение есть. А потом посмотрим – может, там останусь, но, наверное, уеду домой, в Смоленск. Кстати, не хочешь купить мою мастерскую? Тебе как другу отдам дешевле.

– Купил бы, но и меня здесь ничего больше не держит. Ведь и у меня все погибли – и родители, и жена, и доченьки мои, и брат с сестрой… Все теперь на кладбище – там, у фермы.

Я промолчал, а потом сказал:

– Слыхал, может быть, про Африканскую компанию?

– Слыхал краем уха. Они вроде хотят зафрахтовать пароходы, чтобы любой негр мог уехать в Африку?

– Именно так. Вносишь определенную сумму, и тебе рано или поздно будет место на корабле. Хотя финансирует это в первую очередь правительство Конфедерации. Они же и следят, чтобы все было по-честному.

– А что там делать?

– Либерия готова принять неограниченное количество – но туда я не хочу, ведь прибывшие ранее из Америки негры первым делом закабалили местное население. Колониальные державы, в первую очередь Англия, заинтересованы в людях с образованием для своих африканских колоний – еще бы, мы говорим по-английски, умеем читать-писать, пусть немного по-другому, чем они. Я и хочу в одну из их колоний.

– Но ты же из Мэриленда! Твои родители здесь родились, твои дедушки и бабушки.