|
Я рассматривал Янковскую. Было в ней что-то неуловимое и необъяснимое, чего я не встречал и не замечал в других женщинах, у меня было такое ощущение, точно она, подобно осьминогу, все время водила вокруг себя незримыми щупальцами. - Вы знали когда-нибудь настоящую любовь? - внезапно спросила она меня по-английски. Здесь, в госпитале, она предпочитала разговаривать со мной по-английски. - Конечно, - сказал я. - Какой же мужчина в мои годы... Мне тридцать лет, меня ждет невеста... - Нет, я говорю не о добропорядочной, обычной любви, - настойчиво перебила меня Янковская. - Любили ли вы когда-нибудь женщину так, чтобы забыть разум, честь, совесть... Мне подумалось, что она затевает со мной игру, в которой я неминуемо должен пасть ее жертвой... Однако ее не следовало разочаровывать. - Не знаю, - неуверенно произнес я. - Вероятно, нет, я еще не встречал такой женщины... Я подумал: нельзя ли будет бежать с ее помощью... - А вы могли бы меня полюбить? - шепотом спросила она вдруг с неожиданной откровенностью. - Забыть все, если бы и я согласилась для вас... Я повернул голову в сторону Гашке. Он сопел, должно быть, он спал. - Он спит, - небрежно сказала Янковская. - Да он и не понимает... - Как знать, - недоверчиво ответил я и, желая выгадать время, добавил: - Мы еще поговорим... - Настоящие мужчины не раздумывают, когда женщины задают им такие вопросы, - недовольно произнесла Янковская. - У меня еще не прошла лихорадка, - тихо ответил я. - Кроме того, здесь темно, и я не вижу, не смеетесь ли вы... - Вы правы, - сказала Янковская. - Сумерки сродни лихорадке. Она встала, подошла к двери и зажгла свет. - Вы спите? - громко спросила она по-немецки, обращаясь к Гашке. - Нет, - отозвался тот. - Мы еще не ужинали. Янковская усмехнулась, достала из кармана халата плитку шоколада, разломила ее и дала каждому из нас по половинке. - Спасибо, - поблагодарил Гашке и тут же принялся за шоколад. - А что же вы? - спросила меня Янковская. Я покачал головой. - Мне не хочется сладкого. Янковская внимательно посмотрела мне в глаза. - Ничего, вам захочется еще сладкого, - сказала она и кивнула нам обоим. - Поправляйтесь... И, не прощаясь, ушла из палаты. - Такие бабы, - одобрительно сказал Гашке, - вкуснее всякого шоколада. Утром гестаповский майор пришел к Гашке без своего помощника: записывать было уже нечего. Майор сел против Гашке. - Как вы себя чувствуете? - спросил майор. - Отлично, - сказал Гашке. - Вы счастливо отделались, - сказал майор. |
