На заставе у въезда в город Фальконер предъявил часовому штабной пропуск. Издалека донёсся рокот грома, похожий на канонаду. Часовой скривился:

— Буря грядёт, майор. Сильная буря.

— Да уж.

— Не припомню такой поганой весны… — реплику солдата прервал новый громовой раскат, — Может, ливень нынче утопит пару-тройку янки. Всё меньше нам убивать.

Адам молча забрал у него пропуск и пришпорил коня. Молнии рассекли небо на севере. Адам пустил лошадь рысью. У самого госпиталя его настиг дождь. Уточнив у санитара, в каком бараке проводится служба, майор направил коня туда. Ливень барабанил по жестяным крышам бараков и полотняным — палаток, поставленных в дополнение к баракам. Отыскав нужное здание, Адам привязал коня к крыльцу и пошёл внутрь. За спиной майора небо расколола молния, и ливень хлынул, как из ведра, заглушая голос вещающего раненым преподобного Джона Гордона. Джулия радостно улыбнулась из-за фисгармонии. Фальконер притворил за собой дверь и осмотрелся. Миссис Гордон видно не было, но она иногда позволяла себе пропустить службу. Зато присутствовал неизменный мистер Сэмуорт, нервно втягивающий голову в плечи при очередном громовом ударе.

Преподобный перекрикивал стихию, а Фальконер встал у окна. В опустившейся на Ричмонд мгле сверкали молнии, заливая город ярким неживым светом, и Адаму показалось на миг, что в небесах тоже бушует война. Преподобный Гордон тем временем, сдавшись, махнул Джулии. Девушка нажала на клавиши, запела «Хвали Господа, благодать источающего», на последних тактах преподобный едва слышно за шумом грозы благословил присутствующих, и на том служба закончилась.

— Скоро прекратится! — крикнул преподобный Гордон Адаму скорее для себя, чем для него.

Гроза, вопреки его прогнозу, разыгрывалась всё сильнее. Крыша барака текла в дюжине мест, и Адам принялся помогать отодвигать койки от холодных струй. Джулия, желая видеть буйство природы собственными глазами, накинула пальто и вышла на заднюю веранду. Спустя минуту к невесте присоединился Адам. Некоторое время оба молча наблюдали, как под громовые удары землю терзают молнии. Где-то рядом выла собака. Целые реки мутной воды стекали с пригорка, на котором стоял госпиталь, вниз, к ручью Блади-Ран.

— У мамы мигрень. У неё всегда мигрень перед грозой. — сказала Джулия весело, даже чересчур весело, на взгляд Адама, но она всегда любила бури, видя в них отголоски хаоса, царившего в природе до того, как Господь создал землю.

Девушка плотнее запахнулась в пальто, и при очередной вспышке молнии Адам заметил, как блестят от возбуждения глаза Джулии.

— Ты хотела меня видеть? — спросил Адам.

— А ты меня нет? — поддразнила его Джулия¸ надеясь в глубине души на пылкий ответ в духе того, что он бы промчал сквозь тысячу гроз ради встречи с ней.

— Конечно, хотел. — обманул её ожидания Адам.

На веранде, кроме них двоих, никого не было. Тем не менее, Адам, следуя правилам приличия, стоял особняком от Джулии, хотя, как и она, прижался спиной к стенке барака, куда долетало меньше брызг.

— Ты написала, что у тебя разговор ко мне. — произнёс Адам.

Джулия, успевшая почти забыть о том давнем письме, столь давнем, что девушка сомневалась, актуальны ли до сих пор таинственные слова Натаниэля Старбака.

— Есть. — подтвердила Джулия, — Насчёт твоего друга Ната Старбака.

— Ната? — удивился Адам, внутренне приготовившийся услышать предложение расстаться.

— Он после тюрьмы искал тебя. Я перебирала книги в усадьбе твоего отца, когда Нат пришёл. Я помню, что ты не велел его пускать, но дождь был почти такой же сильный, как сегодня, а он выглядел таким потерянным, и я его пожалела.