— И тем самым избавив себя от множества хлопот, мистер президент. — не подумав, брякнул Фальконер и осёкся.

Искренняя фраза плохо укладывалась в старательно лелеемый им образ пламенного патриота, который в дни войны рад любым хлопотам, даже если они заключаются в похищении тебя вражеским флотом из уютной каюты британского судна.

Обоих незадачливых уполномоченных, впрочем, уже освободили (Север не желал вести войну ещё и с Англией), но их пребывание в Европе пользы не принесло. Франция оказывать помощь Конфедерации не хотела, пока не определится Англия, а британцы ввязываться намеревались лишь в том случае, если южане покажут, что способны победить и без посторонней поддержки. Размышляя над причинами дипломатического краха, Дэвис заключил, что кроются они в неверном выборе уполномоченных. Слайделл и Мейсон, люди прямолинейные, были достаточно искушены, чтобы ориентироваться в хитросплетениях американской политики, но не имели шансов против прожжённых европейских интриганов. Возможно, думал президент, уполномоченные с лучшими манерами и даром располагать к себе людей достигли бы большего.

И Вашингтон Фальконер соответствовал данному определению на все сто: светлая шевелюра, открытое и честное лицо; приятное, но не до смазливости. Он был подтянут и широкоплеч, а, кроме того, являлся обладателем одного из крупнейших в Виргинии состояний, позволившего ему на свой счёт снарядить целый полк, оснастив его всем самым новейшим, что нашлось на складах и арсеналах. Слухи утверждали, что Фальконер мог снарядить дюжину таких полков без чувствительного ущерба кошельку. Любой согласился бы с тем, что Вашингтон Фальконер — баловень судьбы, и президентДэвис вновь испытал приступ раздражения из-за отказа Фальконера стать уполномоченным в угоду ребяческой мечте повести в бой бригаду.

— Сожалительно видеть, что вы не оправились от раны, Фальконер. — указал президент на перевязь.

— Просто пока ещё плохо владею правой, мистер президент, что однако же не помешает мне поднять меч в защиту своей страны… — с пафосом произнёс Фальконер.

Рукой он уже владел вполне сносно, но продолжал носить её на перевязи, ибо перевязь придавала его облику героичность, неотразимо действовавшую на прекрасный пол (чрезвычайно полезный эффект в отсутствие законной супруги, изнемогающей от каких-то таинственных хворей в тиши и отдалении загородного поместья).

— …От всей души надеюсь, что меч мой окажется востребован в самое ближайшее время. — добавил Фальконер, прозрачно намекая на то, что президент мог бы и помочь в получении им вожделенной бригады.

— Как мне кажется, в ближайшее время все мы будем востребованы в той степени, в какой потребуют обстоятельства. — уклонился от прямого ответа президент.

Он страстно желал, чтобы его жена была сейчас здесь и помогла управиться со всем этим сонмом суетливых господ, требующих от него больше энтузиазма, чем он мог им дать. Варина была великой мастерицей вести светские беседы, сам же вновь избранный президент в таких случаях с трудом выдавливал слово-другое. Интересно, Линкольну так же досаждают назойливые просители, или коллега-президент нашёл способ избегать их утомительного внимания? Президент заметил знакомое лицо рядом с Фальконером. Человек улыбнулся Дэвису и кивнул. Имя президент после некоторого усилия всё же вспомнил и произнёс вслух:

— Мистер Делани.

Бельведер Делани был адвокатом и сплетником. В списке приглашённых на приём Дэвис его фамилии не видел, но людь такого сорта просачиваются и без приглашений.

— Мистер президент. — почтительно склонил голову законник. Внешность пухлого улыбчивого говоруна была обманчива, скрывая ум острый и ядовитый, как зубы змеи, — Позвольте мне принести вам мои искренние поздравления по такому торжественному случаю.