— Нет, не подняли, — сказал Питер. — Кактус висит на прежнем месте. Вам лучше войти, инспектор. Передняя дверь закрыта. Возьмите ключ, входите и заприте за собой дверь… Все в порядке, — тихо добавил он на ухо Кирку, — но постарайтесь не шуметь. Возможно, вам придется кое-кого арестовать.

Полицейские моментально исчезли. Пуффетт, склонив голову набок, задумчиво созерцал хитроумное построение на стене. Потом неожиданно спросил:

— А вы уверены, что цветок не упадет, милорд?

И красноречиво хлопнул себя ладошкой по котелку.

— Нет, если только кто-нибудь не захочет послушать музыку… Ради Бога, святой отец, не трогайте крышку!

Викарий виновато отдернул руку и начал оправдываться:

— Я только хотел получше рассмотреть эту леску. Ее почти невозможно разглядеть, правда? Черная и такая тонкая!

— Да, — согласился Питер, — лучше не придумать! Простите, что я на вас накричал, но держитесь подальше, чтобы не произошел несчастный случай. Это очень опасно!

Викарий забился в дальний угол комнаты. Распахнулась дверь, и на пороге появилась миссис Руддл, которую никто не ждал и не звал.

— Там полиция, милорд!

— Мы знаем, — сказал Пуффетт. Он попытался оттеснить ее в коридор, но миссис Руддл очень хотелось узнать, о чем это здесь так долго говорили. Твердая, как скала, она стала рядом с дверью, скрестив на груди руки.

Совиные глазки Кирка впились в лицо Питера и, проследив за его взглядом, уставились на цветок, который без всякой видимой опоры мрачно покачивался на стене в стиле Гудини.

— Да, — сказал Питер. — Здесь он и висел. Но ни в коем случае не дотрагивайтесь до приемника. Иначе я за последствия не отвечаю. Думаю, именно здесь висел кактус в пять минут десятого в прошлую среду. И именно поэтому Селлон видел часы. Мы провели так называемый следственный эксперимент и воссоздали картину убийства.

— Убийства? — переспросил Кирк.

— Вам был нужен острый предмет, которым старика ударили сзади и немного сверху. Орудие убийства перед вами. Эта штука запросто может раскроить череп. С той силой, которая была задумана.

Кирк не сводил глаз с кактуса.

— Хм-м, — протянул он. — Отлично. Но мне нужны некоторые доказательства. На горшке не было ни крови, ни волос. Я его лично осматривал.

— Конечно, не было! — воскликнула Харриет. — Ведь его вытерли!

— Когда и как? — резко спросил Питер, повернувшись к ней.

— Во всяком случае, не до прошлой среды. Это сделали позавчера. На наших с вами глазах. Мы мирно сидели вокруг и наблюдали. Питер, теперь мы знаем Как.

— Да, — его позабавило ее волнение. — Это Как. А если мы знаем, Как, мы знаем, Кто.

— Слава Богу, мы теперь хоть что-то знаем, — сказала Харриет. Сейчас ее не интересовали все эти «кто» и «как». Она была счастлива, что, наконец, позади неизвестность, позади холодная отстраненность Питера. Он стоял, легко покачиваясь на носках, и на его лице была прежняя насмешливая улыбка. Работа закончена. Он победил. Больше никаких ночных кошмаров! Никаких закованных и сломленных людей, блуждающих по раскаленной пустыне в Поисках неизвестно чего!

Но викарий, не будучи женой Питера, отреагировал совершенно иначе.

— Вы хотите сказать, — потрясенно прошептал он, — что когда Фрэнк Кратчли поливал цветок и протирал горшок… Боже мой! Мы пришли к чудовищному выводу! Фрэнк Кратчли, один из моих прихожан, он поет в церковном хоре…

Кирк чувствовал себя намного лучше.