– Спасибо, я согласен с вами, – вмешался полковник, командующий дивизионной артиллерией.

– Но мы все знаем, как легко живётся артиллеристам – загнал снаряд в пушку и стреляй, – язвительно добавил командир Второй бригады.

– Авиация? – продолжал опрос Диггз.

– Сэр, мои люди будут готовы на сто процентов через три недели. К счастью, когда мы проводим учения, мы не давим кукурузу. Единственное, на что я могу пожаловаться, это на простоту, с которой мои люди преследуют танки на земле, если они ездят только по дорогам. Несколько более реалистичные учения не причинят вреда. Но, сэр, я готов поставить своих авиаторов против любых лётчиков в этой армии, особенно это относится к моим вертолётчикам на «Апачах».

– Я вижу, что вы в хорошем состоянии, но будет неплохо, если ещё лучше отточить лезвие меча, верно? – спросил Диггз. Присутствующие офицеры дружно кивнули, как и следовало ожидать. Он прочитал досье на всех старших офицеров во время перелёта через Атлантику. Неудачников здесь почти не было. У армии было меньше трудностей при сохранении своего личного состава, чем у других родов войск. Авиалинии не пытались заманить к себе на службу командиров танков из Первой бронетанковой дивизии, хотя не прекращали попыток сманить лётчиков‑истребителей и других авиаторов из ВВС. Правда, полицейские агентства с удовольствием брали на работу опытных пехотинцев, но в дивизии их было всего полторы тысячи, что представляло собой структурную слабость любой бронетанковой дивизии – слишком мало людей с винтовками и штыками. Американская танковая дивизия была идеально подготовлена для того, что завоёвывать пространство и уничтожать всех, кто находился на её пути. В то же время она не была подготовлена для того, чтобы удерживать завоёванную территорию.

Армия Соединённых Штатов никогда не была армией‑завоевательницей. Её целью всегда было освобождение, и неотъемлемой частью этого являлось предположение, что народ, живущий на освобождённой территории, окажет им содействие или, по крайней мере, будет благодарен за помощь и не проявит враждебности. Это так долго являлось частью американской военной истории, что её руководители очень редко, скорее никогда, не задумывались над другими возможностями. Вьетнам ушёл в туман далёкой истории.

Даже Диггз был слишком молод в то время и не принимал участия в конфликте, и хотя говорили, что ему повезло, что он не попал во Вьетнам, генерал никогда не задумывался над этим. Вьетнам не был его войной, и ему даже не хотелось думать о действиях лёгкой пехоты в джунглях. Он был танкистом, и сражения, к которым он готовился, включали танки и боевые машины «Брэдли» на открытой местности.

– Джентльмены, я хочу встретиться и поговорить с вами с глазу на глаз в течение ближайших дней. После этого я познакомлюсь с вашими подразделениями. Вы увидите, что со мной относительно легко служить, – это означало, что Диггз не относился к числу генералов, стремящихся навести порядок криком и руганью, как поступали некоторые; он требовал высокого мастерства в исполнении своих обязанностей, как все генералы, но, по его мнению, отрывать человеку голову на виду у всех не является лучшим способом достижения такой цели, – и я знаю, что вы отличные офицеры. Через шесть месяцев или даже меньше я хочу, чтобы эта дивизия была готова справиться с любой угрозой. Я имею в виду именно с любой.

Кто может стать такой угрозой? – подумал полковник Мастертон. Будет нелегко убедительно объяснить солдатам необходимость достижения повышенной готовности, принимая во внимание отсутствие любой реальной опасности, однако подлинная радость военной службы мало чем отличалась от хорошего удара по мячу в футбольном матче. Для настоящего парня игра в грязи с большими игрушками казалась приятной, и по прошествии некоторого времени они задают себе вопрос, а чем же может быть настоящее сражение.