|
Не то чтобы Джеку не нравились приёмы как таковые, но он считал, что жилой этаж этого Дома (так его называли агенты Секретной службы, в отличие от другого Дома, находящегося в шестнадцати кварталах дальше вдоль улицы) являлся единственным частным помещением, которое у него осталось. Даже тот дом, которым они владели на Перегрин Клифф в Чесапикском заливе, был перестроен Секретной службой. Теперь там установили противопожарные спринклеры, примерно семьдесят телефонных каналов, охранную систему вроде той, которая используется для охраны складов ядерного оружия, и построили ещё одно здание для размещения агентов Секретной службы, располагавшихся там в те уик‑энды, когда Райанам хотелось убедиться, остался ли у них дом, в который они смогут переехать, когда их официальный музей начнёт излишне действовать им на нервы.
Но сегодня все было по‑другому. Сегодня вечером они снова почувствовали себя почти свободными людьми. Почти, потому что все ещё существовала определённая разница. Если, например, Джек захочет выпить пива или бокал чего‑то покрепче, он не может пройти в кухню и взять то, что ему нужно. Это запрещено. Нет, ему приходилось тогда вызвать одного из слуг, работающих в Белом доме, который затем или спустится в кухню, находящуюся в подвале, или поднимется наверх, в расположенный там бар. Он мог, разумеется, настоять на своём и самостоятельно отправиться, куда ему нужно, но это будет означать, что он оскорбил одного из сотрудников обслуживающего персонала. Хотя эти люди, главным образом чернокожие (некоторые утверждали, что ведут свою генеалогическую линию от чернокожих рабов, прислуживавших Эндрю Джексону), не чувствовали себя обиженными, это казалось Джеку совершенно ненужным оскорблением преданных людей. Тем не менее Райан никогда не разрешал другим исполнять свою работу. Да, конечно, приятно, что каждую ночь твои ботинки чистит какой‑то парень, которому нечего делать и который получает за это приличное жалованье от правительства. Однако Райану казалось, что не по‑мужски позволять другим ухаживать за ним, как за каким‑то герцогом, когда на самом деле его отец был постоянно занятым детективом, расследующим убийства, и состоял на службе в полицейском департаменте Балтимора. Самому Джеку понадобилась правительственная стипендия (благодаря службе в корпусе морской пехоты), чтобы закончить Бостонский колледж и не дать матери поступить на работу. Может быть, это зависело от его трудовых корней и воспитания в среде рабочего класса? «Возможно», – думал Райан. Эти корни объясняли также, что он делал теперь, сидя со стаканом в руке в удобном кресле перед телевизором, словно он был, для разнообразия, обычным человеком. Из всех членов семьи меньше всего изменилась жизнь у Кэти, если не считать того, что теперь она каждое утро летала на работу на вертолёте «Чёрный ястреб» VH‑60 корпуса морской пехоты. Налогоплательщики и средства массовой информации не возражали против этой экстравагантности после того, как на «Песочницу» – дочку Райана, которую тоже звали Кэти, напали в детском саду террористы. Сейчас дети смотрели каждый свой собственный телевизор, а крошечный Кайл Даниэль, известный Секретной службе под именем «Призрак», спал в детской кроватке. Так что эта доктор Райан – кодовое имя «Хирург» – могла сидеть в кресле перед телевизором вместе с мужем, просматривать свои заметки о пациентах и заглядывать в медицинский журнал, что являлось частью её нескончаемого профессионального образования. – Как дела у тебя на работе, милая? – спросил «Фехтовальщик» у «Хирурга». – Прекрасно, Джек. У Берни Катца родилась ещё одна внучка. Он в восторге. – У кого из детей? – У его сына Марка – он женился два года назад. Ты помнишь, мы были у него на свадьбе? – Он юрист? – спросил Джек, вспоминая церемонию в добрые прежние дни, когда его ещё не прокляла судьба, избрав на пост президента. |
