– А что мы можем послать на помощь русским?

– Прежде всего, военно‑воздушные силы – истребители, бомбардировщики и все воздушные танкеры‑заправщики, которые есть у нас. Может быть, нам не удастся установить господство в воздухе, но мы можем быстро лишить китайцев свободы воздушных полётов, создав соотношение воздушных сил пятьдесят на пятьдесят почти сразу, а затем погоним их самолёты обратно. Здесь снова возникает вопрос чисел, Робби, и проблема того, насколько хорошо подготовлен их лётный состав. Наверно, их лётчики подготовлены лучше русских, просто потому что они провели больше времени в воздухе, готовясь к войне, но технически у русских более совершенные самолёты, да и воздушная доктрина у них лучше китайской – за исключением того, что у них не было возможности попробовать её на практике.

Робби Джексону хотелось проворчать, что в ситуации слишком много неизвестного, но если бы все было определено чётко и ясно, как сказал генерал Микки Мур, китайцы не решились бы перейти северную границу. Хулиганы нападают на маленьких старых дам, отбирая у них деньги, полученные в кассах социального страхования, а не на полицейских, которые только что получили деньги по своим чекам по пути домой с работы. Когда у тебя в кармане пистолет, это коренным образом меняет дело, и каким бы неразумным ни было преступление на улице или начало войны, те, которые занимаются этим, всё‑таки проявляют определённый выбор в своих действиях.

* * *

Скотт Адлер совсем не спал во время полёта. Он снова и снова обдумывал различные способы остановить войну, прежде чем она началась. В конце концов, это ведь первостепенная задача дипломата, не правда ли? Он думал главным образом о своих недостатках. Адлер возглавлял ведомство, занимающееся международными отношениями его страны. Поэтому он должен был знать – ему платили за то, чтобы он знал, – как уберечь страны мира от неразумных действий. Грубо говоря, это означало, что он должен сказать им: если вы поступите таким образом, то вся мощь и ярость Америки обрушится на вас и уничтожит вас. Но прибегать к столь грубым методам совсем не обязательно. Намного лучше убедить их, что куда выгоднее для них самих поступать разумно, потому что в разумном поведении таится их спасение как нации в глобальном сообществе. Однако в данном случае истина заключалась в том, что мышление китайцев не было доступно его уму и он не знал, что сказать им, чтобы они могли увидеть яркий свет дня. Хуже всего было то, что он встречался с этим Чангом, когда велись переговоры с министром иностранных дел Китая Шеном, и все, в чём он убедился, заключалось в том, что они смотрят на реальную жизнь совсем не так, как он. Они видят синий цвет, когда он видит зелёный, и он не знал, как поступить, чтобы убедить их в том, что они ошибаются, что это не синий, а на самом деле зелёный, или хотя бы понять, почему они видят не такие цвета, как он. Тихенький голосок упрекал его в расизме, но ситуация зашла слишком далеко, чтобы рассматривать тонкости ведущейся им политики. От него требовалось, чтобы он остановил войну, прежде чем она начнётся, а он не знал, что нужно сделать для этого. Его размышления закончились тем, что он уставился на переборку перед своим комфортабельным креслом, и ему показалось, что это экран кинотеатра. Ему хотелось посмотреть кино или сделать что‑нибудь такое, чтобы отвлечь мышление от беличьего колеса, которое непрерывно вращалось перед его глазами. Адлер почувствовал, что кто‑то похлопал его по плечу. Он повернулся и увидел своего президента, который жестом пригласил его подняться наверх, в узел связи. Там они снова выгнали двух связистов ВВС из их кресел.

– Все ещё думаешь о последнем донесении «ЗОРГЕ» ?

– Да, – кивнул Адлер.

– Есть предложения?

Мысли Государственного секретаря поднялись на другой уровень.